Войдя, бывший воевода Ярополка сразу остановился, огляделся…
Великий князь восседал на возвышении, в окружении бояр и воевод. Многих Варяжко хорошо знал. И большинство из знакомых глядели на него сейчас с откровенной ненавистью. Враги давние и враги новые, коих Варяжко приобрел своими кровавыми набегами на русь.
Варяжко покосился на Артёма. Тот кивнул ободряюще, показал взглядом: «Я – поклялся. И я – с тобой!»
Бывший воевода Ярополка вздохнул, шагнул вперед…
Великий князь пристально глядел на него. Недобро, угрожающе… Но Варяжко сделал еще шаг, затем медленно вытянул из ножен меч, опустился на колено, двумя руками уложил меч на скобленый пол, сверху – подбитый войлоком шлем и стянутую с выбритой головы шерстяную шапочку, затем склонился совсем низко, так, что свесившийся с гладкого черепа варяжский чуб коснулся запотевшей стали, да так и замер…
Великий князь поднялся и сошел вниз.
Следом за ним тут же направился Габдулла…
Но поймал предупреждающий взгляд Артёма и остановился. Понял, что, если потребуется, уличский князь защитит господина не хуже шемаханца.
Великий князь встал над Варяжкой…
Прошла минута, другая… Бояре на скамьях завозились, зашептались…
Но Владимир, не оборачиваясь, поднял десницу – и все затихли.
Великий князь наклонился, взял меч варяжского княжича, провел рукой по клинку… Потом опустил ладонь на плечо Варяжки:
– Встань, – произнес негромко.
Бывший воевода Ярополка поднялся. Они с князем были почти одного роста и сложения. Оба – с длинными варяжскими усами и начисто бритыми подбородками.
– Возьми, родич, – так же негромко произнес Владимир, протягивая меч Варяжке. – И поклянись служить мне так же верно, как брату моему служил.
– Клянусь! – твердо произнес Варяжко. – Силой Перуна Молниерукого, удачей моей и честью рода моего! Я – твой, батько!
– Ну вот, – удовлетворенно прошептал Духарев, наклонясь к Добрыне. – Теперь цапон – наши.
– Важное дело, – согласился дядька великого князя. – Стало быть, пора тебе, воевода, к ромеям собираться. Не забыл?
– На память не жалуюсь, – проворчал Духарев. – А ты?
Добрыня лишь усмехнулся в бороду и протянул Сергею собственный кубок с мёдом.
– Испей, – предложил. – Мёд – он для ума полезен. Сразу в голове яснеет, и думы тяжкие отступают.
– А мне, воевода, думать не тяжко, – усмехнулся Духарев. – Так что я лучше вина хлебну. Не хочешь?
– Мне эта ромейская кислятина в горло не пойдет, – буркнул Добрыня.
– Не понимаешь ты, – вздохнул Духарев. – Это – чистый сок солнца! Опять же и пряностей я в него добавил, и меда маленько – для сладости. Зимой – лучше не бывает!
