- Но... это кажется очевидным...
- Не вполне. Видите ли, время, а точнее говоря, одновременность, является условием существования всякого пространства. В свою очередь, неявным условием существования одновременности может быть лишь постоянное присутствие Бога повсюду, в каждом месте. Кто же еще, кроме Бога, может находиться во множестве мест одновременно?
- Да... Кажется, я понимаю, господин инспектор.
Я могу идти?
- Да, конечно, коллега Бутлер, идите. Желаю вам продуктивной работы.
Когда Бутлер, вышел, инспектор задумался о том, что, собственно, он сделал минуту назад; не следовало ему так категорично ставить на место Бутлера. Он не находил себе оправдания. Ни единого. Кроме... кроме разве что какой-то мании времени, завладевшей им в последние дни.
Проявлялось это в поразительном ощущении, что время мчится "сломя голову", что его беспристрастное течение (беспристрастное, а значит, не измеряемое никакими природными явлениями), по сути очень стремительно, а не плавно-медлительно, как это мы себе представляем. Тиканье часов, спокойный ритм капель воды, восходы и заходы солнца ничего не доказывают. Инспектор достал из ящика бюро блокнот и записал в нем: "Внимательнее опекать Бутлера, это не повредит". Потом скромно полюбовался собой в карманном зеркальце, примеряя одну из заученный мин под название "направленное удивление". Он считал, что хороший полицейский должен ко всему быть готов. Когда вошел сержант Балка с рапортом, Бому удалось молниеносно спрятать зеркальце в карман.
- Ну, что там? - бросил он вошедшему.
- Ничего особенного. Пара драк, пара изнасилований. В районе появился новый террорист.
- Бригаду выслали?
- Да, но парень тут же сгинул.
- Ничего, ищите. Наверняка он вскорости снова объявится. Да, еще одно... вы не знаете, почему это Бутлер сегодня так бледен? Он что, съел по ошибке собственный тотем?
- Э-э... нет, инспектор, такого не может быть... Постараюсь осторожно выпытать у него...
- Хорошо. Вы же понимаете, сержант, мы должны заботиться о своих сотрудниках... Можете идти.
Только теперь инспектору пришло в голову, что то, что он приписывал Бутлеру, могло на самом деле произойти с Культерманном. Правда, случаи самопожирания были неслыханно редки, но и такую возможность следовало иметь ввиду. "Я даже не знаю, был ли клан Культерманна эндо- или экзогамным". Он набрал соответствующий запрос на клавиатуре, и на экране монитора мгновенно появилась информация: "Эндогамия при строгом табу на кровосмешение". "Да, этого можно было ожидать", подумал Бом, "самая худшая, самая жесткая комбинация". Так может какое-нибудь нарушение табу?.. Слишком неправдоподобный мотив для самоубийства. Культерманна такое не смутило бы. Более того, он мог бы еще и гордиться этим:
