В 1558 г. Густав I повелел издать несколько отрывков из датской рифмованной хроники с пояснениями, написанными в самом решительном тоне, причем не обошлось без прямых ругательств. Автором большей части этой «ответной» хроники, переведенной на датский язык, был сам король, положивший в основу своих рассуждений о Дании и ее отношении к шведам труд Магнуса. В свою очередь датское правительство заказало описание датской истории со времени Саксона Грамматика до XVI в. копенгагенскому профессору Х. Сванингу, назначенному государственным историком. И в 1561 г. была опубликована его «История короля Ханса», задача которой заключалась в том, чтобы «шведы видели, как хорошо им было во времена унии». Эта книга еще больше подлила масла в огонь и явилась прелюдией Северной семилетней войны между Швецией и Данией (1563–1570), в ходе которой борьба на литературно-историческом фронте не на минуту не затихала. Г. В. Форстен справедливо подчеркивал, что «о беспристрастности» данных исторических трудов «не может быть и речи, и они имеют значение лишь на столько, на сколько знакомят нас с настроением общества, с его политическими страстями и интригами»[147]. Датско-шведское противостояние длилось долгое время, и в него внес свою существенную лепту Петрей. Выше назывался его труд — «Краткая и полезная хроника о всех шведских и готских королях…», в которой, следуя как своему первоисточнику («Истории всех готских и шведских королей» Магнуса), так и задачам времени, Петрей позволил себе «много резких выпадов против датчан», в связи с чем они потребовали его наказания. По совету властей Петрей бежит в Германию, откуда смог возвратиться лишь только в 1621 г., когда затих скандал[148].
На создание шведами норманской теории повлияла и давняя мысль об исключительности истории их родины, которую в емкой форме высказал в 1750 г. шведский поэт и историк Олоф Далин (1708–1763): «Мы, как шведы, должны благодарить творца за преимущество пред многими другими, которого нам не единый народ оспоривать не может»[149]. Впервые эта мысль была озвучена, видимо, в 50-х гг. XV в., когда была составлена «Прозаическая хроника», в которой, по словам специалистов, «фантастически возвеличивается вся история Швеции» от библейского потопа до середины XV века. В «Истории всех готских и шведских королей» Магнуса, оказавшей на шведскую историографию последующих полутора столетий «наибольшее влияние», Швеция представлена «как мать-прародительница других народов», а сын Иафета Магог зачислен не только в праотцы, но и в первые короли готов. В генеалогических таблицах Э. Е. Тегеля этот же библейский персонаж выступает в качестве «праотца» и в качестве первого шведского и готского короля. В конце XVII в. О. Рудбек отождествил древнюю Швецию с Атлантидой Платона
