Абасгулубек дал знак трогать. На молчаливый вопрос Халила резко махнул рукой: приезжать к такому человеку было напрасной затеей. Тем более — говорить с ним.
Трое всадников выехали из села. Когда они проезжали ущелье, послышался отдаленный гул. Будь это весной, они подумали бы, что ударил гром. Или с гор несется бурный поток. Только доехав до подножия холма, они поняли, что в горах люди Кербалая упражняются в стрельбе.
Талыбов подъехал к Абасгулубеку. Тихо спросил:
— Каков был ответ?
— Напрасно ездили.
— Что ж, пусть пеняет на себя. Проучить его легко.
— Проучить легко, но сколько будет ненужных жертв!
Они проехали между высохших ив. Перед узким мостиком вытянулись гуськом.
— Мы даже не узнали, что они сделали с председателем колхоза, — сказал замыкавший группу Халил.
Абасгулубек только махнул рукой.
Проехали по узкой тропинке, над которой нависла скала. Абасгулубек поднял голову и посмотрел на вершину; в расщелинах чернели гнезда птиц. На самой вершине, куда никто не осмеливался подняться, он знал, находились ульи диких пчел. Летом, с наступлением жары, по этой скале сочился мед...
Абасгулубек на мгновенье прикрыл глаза, и ему почудилось, что Кербалай ради меда взобрался на эту скалу. Пчелы еще не знают о его приходе. Но пройдет время, они облепят его. Отбиваясь, он отступит к краю скалы, сорвется вниз, в ущелье, упадет на острые, как лезвие ножа, камни.
И настолько зримой была эта картина, что Абасгулубек, перегнувшись в седле, посмотрел на блестевшую белой змейкой реку, на громоздившиеся друг на друга скалы, словно следил, как падает Кербалай.
Впервые за много часов на сердце Талыбова было легко и спокойно: они возвращались обратно. Он думал о рапорте, который представит начальству. Как он будет рекомендовать Абасгулубека? Стоит ли отмечать, что с Кербалаем говорил Абасгулубек и в общем-то потрудился больше всех? Не останется ли тогда в тени он, Талыбов? Не скажут ли ему: а чем занимался ты? Ведь они послали его старшим над ними. Быть может, поговори он сам с Кербалай Исмаилом, смог бы переубедить его? К тому надо было идти не с предложением мира, а с ультиматумом. А как же Халил? Его надо отметить обязательно. Как руководителя одного из первых колхозов. Правда, он ничего особенного не сделал...
— Халил, они ослеплены ненавистью, — сказал Абасгулубек. — И мы не смогли помочь им прозреть. Они говорят, что взялись за оружие, защищая свою честь. Поверь мне, из-за своей глупости они потеряют не только честь. Кербалай Исмаил прожил свою жизнь, не сегодня-завтра уйдет на тот свет. У меня создалось впечатление, что, уходя, он хочет многих потянуть с собой в могилу.
