Сейчас тут было не столь многолюдно, причем общались посетители в основном на английском. Только из-за одного столика слышался диалог на великом и могучем, где двое мужчин довольно громко обсуждали какие-то радиовещательные дела и свободу слова в СССР. Один из них, чернявый, выделялся залысиной и своим нависающим над верхней губой носом, второй - обладатель посеребренных висков - напротив, был обычной славянской внешности.
- Пойдем туда, - кивнул Эндрю, поманив всех за собой к свободному столику в углу бара.
Не успели мы занять места, как тут же нарисовался официант, по виду вылитый половой. Выряженный, как и музыканты, в псевдо-русском стиле, с полотенцем через руку и аккуратным пробором на голове.
- Добрый вечер, леди и джентльмены! - на чистом английском обратился он к нам и тут же добавил. - Меня зовут Василий, сегодня я буду вас обслуживать. Что будете заказывать?
- У вас есть карта меню? - спросил я на русском, заставив официанта удивленно приподнять брови.
- Вас же Василий зовут, - перешел я на английский. - Значит, вы русский или потомок русских, должны понимать язык предков.
- Хм, - смутился официант, - на самом деле я Стивен, уроженец Суссэкса, и мои предки всегда жили на земле графства. А это имя мне придумал наш хозяин.
- Понятно, - ухмыльнулся я, глядя на откровенно веселившихся друзей. - Ладно, Бог с ним, с происхождением, что там с меню?
- Один момент!
Стив испарился, чтобы через полминуты нарисоваться снова. Теперь уже с большой красной папкой, на обложке которой была изображена символизирующая Россию игрушка - та самая матрешка, в честь которой и назвали харчевню... то есть бар.
Меню было так же на русском и английском языках. От борща и пельменей я отказался, потому что никто из нашей компании больше их не хотел. В итоге мы выбрали свиные ребрышки, грибы в сметане, соленые огурчики и помидорчики, квашеную капусту, и по моему совету расстегаи. Из напитков Эндрю решительно заказал бутылку русской водки, которую намеревался уничтожить с нашей помощью.
- Итак, за рождение новой группы! - поднял свою рюмку продюсер, когда мы разлили 40-градусную.
Чокнулись по русскому обычаю, опрокинули... Ничего так на вкус, и прошибает вдобавок. Все поморщились, Хелен прикрыла рот ладошкой, а несчастный Юджин закашлялся, на его глазах выступили слезы.
- По-моему, тебе одной рюмки хватит, - сказал я скрипачу, вытиравшему платком запотевшие линзы очков. - Эй, официант! Для молодого человека принесите что-нибудь безалкогольное. Клюквенный морс? Отлично.
