Я высмотрел дерево потолще. Непринужденно отделился от толпы, сопровождавшей меня, как важную персону сопровождает охрана и корреспонденты. Думаю - делов куча... Зашел за дерево. Так секвойя это или не секвойя? Откуда она тут взялась... Секвойя растет в Америке. Хвойное дерево, а эта - с листьями... Но мало ли - а как я сам сюда попал? Принесло ветром зернышко, условия благоприятные. Вот и растет. А в общем, какая разница, думаю...
Выхожу к публике в состоянии полного комфорта - как на свет родился! В голове шуметь перестало. Иногда забудешь утром, а потом в полете глаза на лоб вылазят. Но главное, я зря опасался уронить перед островитянами свой имидж. Наоборот! Поняв, что ничто человеческое мне не чуждо, туземцы устроили мне настоящую овацию, как во Дворце съездов. Только там стоят и хлопают, а туземцы вдобавок прыгали и кричали.
Ну а я, в свою очередь, понял, что самый верный тон в общении с этими людьми, отставшими от цивилизации, - простота, доступность. В сочетании с достоинством. С достоинством летчика второго класса Российских Вооруженных Сил. Но чем отличается летчик первого класса от - второго? Ничем! Пьет меньше и прилежно конспектирует труды классиков марксизма-ленинизма. На политзанятиях не задает вопросов. Но я тоже начал конспектировать! А тут эта перестройка. Бедному жениться - и ночь коротка. Только зря потратил умственные силы.
Туземцы кричали, как сумасшедшие, продолжая хлопать. Я не понимал, что они кричат, но тоже стал хлопать... Все о'кей, ребята, все о'кей, мне у вас нравится. И климат, и обычаи народа. И вы видите теперь: я никакой не инопланетянин, два глаза, два уха и один мочевой пузырь. А у инопланетян глаза на ниточках, вместо головы - антенна. Владеют телепатией. Ну и что? Очень мне нужно, чтобы мои мысли знали. Инопланетяне слишком далеко зашли вперед. Сами понимают, что уроды, но не хотят оставаться одинокими во вселенной. Вот и шастают. А я свой. Я летчик. Пролетая над вашим островом, потерпел катастрофу. Сам не знаю, что произошло. Это бывает. В прошлом году погиб заместитель командира нашего полка, взлетел ночью с берегового аэродрома и исчез. Через два дня самолет нашли - упал в двадцати кэмэ от берега, - подняли. Заместитель командира полка сидел в кабине, заполненной водой, как в аквариуме, с застывшей в глазах последней мыслью - что произошло? Но может, это была другая мысль: катапультироваться - не катапультироваться? Покидать самолет не было смысла - ночь, зима, температура окружающей среды в Японском море... Лучше остаться в кабине. А мне повезло хоть с температурой. Говорю: о'кей, ребята, о'кей. А теперь ведите меня к своему вождю, сколько можно водить по деревне. Вождь может подумать черт знает что. А мне всего-то нужно - хижина и лодка, какое-нибудь каноэ. Никаких привилегий. Мир хижинам.
