- Нет, - немного растерянно ответил я. Врач еще раз кивнул и подошел к моей любимой.
Он осмотрел ее, вызвал молоденькую медсестру, которая взяла у еще сильнее побледневшей Эрики кровь из пальца, и мы остались вдвоем ждать результатов обследования.
Эрика мгновенно начала ныть, что хорошо себя чувствует и больше здесь делать нечего. Я же был твердо намерен дождаться вердикта врача и жестко прекратил все попытки давления на меня. Эрика, рассерженная и разочарованная, легла на спину, прикрыла глаза и обиженно засопела.
Я стоял, прислонившись к косяку, и смотрел на нее. Несмотря на, казалось бы, уже не подростковый возраст, иногда Эрика вела себя, как ребенок. Вот чего стоит только ее нежелание общаться с врачом и, вследствие этого, обида на весь белый свет, включая меня? А всего-то: дождись результата, узнай, что у тебя все в порядке, и спокойно, с чувством исполненного долга, отправляйся домой. Или… Меня все-таки волновали головокружения Эрики. И почему у нее взяли кровь? Мне казалось, что ее берут при инфекциях, но никак не при ушибе? Но ответить на этот вопрос мог только врач, которого не было в пределах досягаемости, так что оставалось лишь ждать.
Обиженное сопение Эрики превратилось в мерное размеренное дыхание. Она задремала. Я же, напротив, с каждой секундой тревожился все больше. Что можно делать с кровью столько времени? Может быть, стоит пойти поискать кого-нибудь? Или про нас просто забыли? Нетерпение вкупе с паникой заполняли меня, но я усилием воли сдерживал себя, не двигаясь с места.
Пять минут. Десять. А если у Эрики действительно что-то серьезное? Пятнадцать. А если что-то неизлечимое? Я не могу потерять Эрику! Двадцать пять минут…
- Мистер Грейсон?
- Да. – Я перевел взгляд со спящей Эрики на доктора Чейза, с тревогой ожидая его слов.
- Мы получили результаты.
Врач, не дожидаясь моего ответа, присел около Эрики и осторожно дотронулся до ее плеча.
- Миссис Грейсон? Вы слышите меня?
- Мисс Эванс, - откорректировала его моя любимая. Я дернулся. Даже в том нервном состоянии, в котором я пребывал, это упорное подчеркивание своего незамужнего положения и разозлило, и обидело меня. «Почему она не хочет замужества?» - привычно задал я вопрос сам себе.
«Потому что ты не предлагал», - возник где-то внутри знакомый голос.
«Предлагал», - машинально ответил я.
«Давно», - не отступал мой оппонент.
Этот спор можно было продолжать до бесконечности, а сейчас у меня не было ни возможности, ни времени, ни желания. Врач предлагал Эрике поговорить с ним наедине. Я напрягся еще больше. Что бы это ни было, я хочу узнать если не первым, то, как минимум, одновременно с моей любимой. И Эрика знала это, без сомнения.
