Ну так бы и написал в письме! А то отбил телеграмму: «Завтра приезжаю в… часов», и все. А что дальше — непонятно. Сима надеялась, что муж неделю или дней десять поживет спокойно дома, даже если и собрался куда–нибудь на заработки. А он, оказывается, только на одну ночь пожаловал и утром опять уедет в дальние края.
Сима почему–то засмеялась. Муж хмуро обвел взглядом до́ма[28], будто что–то искал.
— Чего тебе? — спросила Сима.
Но он, не ответив, ушел во двор. Похоже, в амбар направился. «Что это он там ищет?» — подумала Сима, нарезая овощи для мисосиру[29]. Муж снова заглянул в дверь. Опять обвел взглядом дома.
— Чего тебе? — спросила Сима, перестав орудовать ножом.
— Куда же оно запропастилось? — пробормотал муж себе под нос.
— Что запропастилось? Ты что ищешь?
Сима положила нож, спустилась в дома и, надев сандалии, вышла во двор. Муж со сложенными на груди руками направлялся к амбару. Сима вытерла мокрые руки о фартук и последовала за ним.
Войдя в амбар, муж сделал вид, что вглядывается в темный угол, и, когда Сима подошла к нему сзади, обернулся и молча обнял ее.
«А, вот в чем дело!» — Сима поняла наконец, что он искал, но тут острая боль пронзила ее грудь, и она стала вырываться из объятий. Но чем сильнее вырывалась, тем крепче руки мужа удерживали ее. Сима уже не могла больше терпеть и громко вскрикнула.
— Больно! — сказала она плачущим голосом. Муж удивленно ослабил руки. Поглядел вниз — на ногу, что ли, наступил?
— Да не там. Вот тут болит. — Сима, тяжело дыша, показала рукой на опухшую грудь. Муж молча уставился на нее круглыми глазами.
— Пчела ужалила.
— Пчела?
— Ага.
Как дитя малое. Даже совестно. И Сима сбивчиво рассказала, как ее ужалила пчела. Муж молча выслушал. Сима думала — посмеется над этим происшествием, а он, наоборот, нахмурился и сказал:
— Ну–ка, подойди сюда.
Сима подошла к слуховому окну амбара, и муж велел ей показать грудь. Она доверчиво распахнула кимоно. За окном было еще светло, пришлось даже зажмуриться от света.
Он осторожно, будто нажимая на кнопку звонка в богатом доме, прикоснулся к соску. Сосок утонул в опухшей груди. Муж испуганно отдернул руку.
— Больно?
Сима не почувствовала боли от его прикосновения.
— Но если прижать, как ты сейчас…
Сима наконец ясно поняла причину той смутной тревоги, которая охватила ее вдруг, когда она мазалась змеиной настойкой.
«Да, ее грудь не выдержит объятий мужа», — подумала она, и ей захотелось горько заплакать. В лучах заходящего солнца грудь казалась лиловатой и была похожа на гнилую сливу. Хоть оторви и выброси за окно.
