Последнее слово оставалось за обстоятельствами – как обычно. Обстоятельствам не важны человеческие желания – им чуждо сострадание и понимание. Ева отлично осознавала, что шансов встретиться с Адамом вновь не так уж и много – зная о том, что ее ожидает дома, она не решалась заговорить с ним о своих планах.
Холодный ветер пробирался под плащ, и она зябко ежилась, стоя под еще голыми ветками каштанов и без конца поправляя на шее шелковый платок. Адам доехал с ней до аэропорта, но она запретила ему идти дальше вместе с другими провожающими. По каким-то причинам Ева боялась увидеть его, стоящим внизу и машущим ей рукой. Перед самыми дверями она остановилась и крепко обняла его.
– Ну вот, а часы я тебе так и не показал, – вздохнул он, почему-то вспомнив о пражских курантах.
Она сжала его еще крепче и почти всхлипнула.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Ты лучший человек в мире.
Он поцеловал ее и вложил в карман ее плаща листок со своим адресом.
Будапешт встретил ее дождем и ветром – ей даже на миг показалось, что она никуда и не уезжала. Ева остановилась у перил, радуясь тому, что никто не приехал ее встречать. Она была бы рада увидеть друзей, но сейчас ей вряд ли удалось бы ответить на все их вопросы или поддержать оживленную беседу.
Ехать нужно было через весь город – от аэропорта до Третьего района было довольно далеко. К тому же, маршрут лежал через Дунай. До родной Буды было далеко, и Ева заняла свободное такси, заплатив сразу за все места, чтобы водитель не вздумал брать попутчиков. Она редко бывала в Пеште, и эта часть города меньше всего напоминала ей о прошлом. Однако когда они подъехали к мосту, она закрыла глаза и сидела не шевелясь до тех пор, пока не почувствовала, что автомобиль выехал на новую дорогу. Смотреть на темную воду она так и не научилась.
Ева не сообщила Матьясу когда собирается приехать, но он точно знал, что она должна вернуться. Несмотря на это, дом по-прежнему пустовал – комнаты были покрыты слоем вязкой пыли, а наглухо заколоченные окна скрывались за тяжелыми задвинутыми занавесками. Не оглядываясь на дверь детской, Ева прошла в гостиную и открыла створки самого большого окна настежь. Когда-нибудь эта встреча должна была состояться.
Матьяс работал в налоговой конторе, а до выходных было еще три дня. Ева с трудом смогла дождаться вечера, чтобы позвонить ему – тянуть с разговором было нельзя. Она мудро полагала, что приступить к распутыванию паутины лучше как можно раньше.
