— Холосо! Выбирай, все для тебя есть!
— Выберу, — согласился Данила, — только на этот раз оговорим цены. И запишем, я грамотный, не дрейфь. А то не выберусь, буду у тебя как гиляк. Торговец поскучнел, сказал погасшим голосом:
— Зачем не доверяй? Я честная торговец.
— Ты оборотистый и смелый, а вот о честности… У нас тоже говорят: не обманешь — не продашь. Твое дело дурить, мое — не дать себя надуть. Данила отобрал товары, проверил, чтобы записано было верно, похлопал скисшего Гена по плечу. Когда он укладывал товар в сани, укрывал и привязывал, чтобы не вытряхнуло на ухабах, со стороны стойбища показалась процессия. Двое крепких молодых парней, родня Гена, тащили молоденькую девчушку. Она была маленькая, в шубке, лицом ребенок лет десяти — двенадцати. Пробовала вырываться, ее тащили грубо, один крепко огрел ее палкой по спине, потом по голове. Сзади с воем и слезами шли старые гольд и гольдка. Они стонали, что-то лопотали, протягивали умоляюще руки, но не осмеливались схватить молодцов. За долги девку отняли, подумал Данила. Он отвернулся, отвязал коня. Девчонку протащили мимо. Она дернулась в сторону, ее ударили палкой по голове и поволокли за ноги. Старики завопили громче, к их жалобным крикам присоединились соседи. Не надо вмешиваться, сказал себе Данила. Он прыгнул в сани. Всякий раз достается по ушам, когда влезает не в свое дело.
Девчонку дотащили до фанзы. На порог вышел Ген, уперев руки в бока. Глаза его блестели. Молодцы со смехом дотащили девчонку, один за шиворот как котенка поднял ее на ноги. Данила тронул коня. Сани дернулись с места, на него оглянулись, и Данила встретился с затравленными глазами девчонки. Она завизжала, в ее глазах были ужас и надежда.
— Тпру! С недовольством на себя он выскочил из саней. Молодцы оглянулись на него, гиляки расступились.
— Что происходит? — требовательно спросил Данила. Ген отмахнулся.
— Твоя ходи-ходи к себе!
— Я у себя, — напомнил Данила, наливаясь злостью. — Куда тащите девчонку? За долги отобрали? Ген прищурился:
— Быстро соображаешь. Старик должен мне много лет, платить не может, долг растет. Пришлось взять в уплату. Данила повернулся к гольдам:
— Кто-нибудь понимает по-рас– ейски? Вперед выступил сморщенный старик. Поклонившись, сказал:
— Я мало-мало понимай. Я ходи с Невельским. За долги, но они отдадут. Долги все больше, не понимай. Долги отдавай, и долги расти… Данила хмурясь сказал:
— Я понимай. Нет такого права живого человека забирать. У нас в Расеи за недоимки скотину забирали, а то неправедно. А живого человека — такого права нет.
