— Торговлей? Мои карты? Данила заметил, что на него смотрят с недоверием. Он сказал убеждающе:
— Вы планировали подмять Ворошило или уже подмяли. Он спешит разбогатеть, на этот крючок легко поймать нестойкого человека. Дьяков что-то подсказал, где-то помог, и вскоре Ворошило не мог обойтись без него. Он не понимал, что руководит его делом фактически Дьяков.
— Чушь! — прервал Ворошило грубо. — Я дал ему самую малую долю. Чтоб интерес чуял. Он осекся. Отец Павел укоризненно покачал головой, а Данила продолжал:
— За князем ушел бы и Ворошило. Вся компания в руках Дьякова.
— Чушь! — крикнул снова Ворошило. — У меня три сына и дочка! Они мои наследники!
— Что было наследовать? Насколько за это время выросла крохотная доля Дьякова? Кстати, я слышал разговор двух беглых, которых Дьяков нанял убить и Ворошило и Ген Дашена. Думаю, их отыскать все-таки можно. В глазах Ворошило появилось отстраненное выражение, отчуждение, губы беззвучно зашевелились. Сыновья придвинулись ближе, зашептали в оба уха. Дьяков заговорил, держа плечи прямо и глядя перед собой. Голос его был ровный и размеренный:
— Все ложь. Я глубоко уважал князя. Он ко мне относился хорошо. У меня не было причин убивать. Где улики?
— Я не знаю, зачем князь поехал ко мне, — ответил Данила. — Возможно, что-то хотел выяснить. Дьяков решил воспрепятствовать. Он прокрался за ним, ударил по голове. Убедившись, что князь мертв, вывернул карманы, якобы убили ради грабежа, но в спешке не снял золотые часы. Это было у реки. Земля там рыхлая и влажная. Пока не было дождя, следы в полной сохранности… Он чувствовал взгляд Натальи, но не поворачивался. Ворошило чуть наклонил голову, два сына поднялись с лавки. Один пошел к двери и остановился возле квартального, другой зашел со спины к Дьякову. Два китайца переглянулись с Ген Дашеном, бесшумно поднялись, глядя неотрывно на Дьякова. Никто не заметил их перемещения, кроме самого Дьякова и Данилы. Дьяков бросил быстрый взгляд справа налево, его огромные кулаки сжались так, что костяшки суставов побелели. Дышал тяжело, крылья короткого расплюснутого носа раздувались.
— Ложь, — повторил он глухо. — Где улики? Взгляды скрестились на Даниле. Пристав недовольно сопел, через открытое окно было слышно, как полицейский что– то объяснял прохожим. Неожиданно вперед шагнул шрамоли– цый китаец:
— Уважаемый, вы можете сказать что-то в свою защиту? Дьяков посмотрел на китайца, как на пустое место, бросил высокомерно:
