– Господин Клейзмер – великий ученый, – начал тот. – Мы никогда не встречались, но я прекрасно знаю его работы, и то, что он сделал, заслуживает внимания, признания и уважения…
Говорил он несколько минут. Зал в недоумении слушал тираду человека, не умеющего вести себя на подобных шоу, в подобном обществе, поэтому речь его была неинтересной и серой. Некоторые уже начинали посапывать, повизгивая во сне, кто-то нетерпеливо дергал ногами-лапами (собаки во сне часто куда-то бегут), а рейтинг передачи неминуемо полетел вниз.
– …и я не понимаю, как можно обсуждать такие вопросы огульно, без его присутствия, за глаза, – закончил он свою речь. Наконец, ведущий сумел перехватить слово и продолжить Шоу.
– Но, вы нам рассказывали о математике, господин Математик, а главного мы не услышали – почему он не взял миллион?
И зал проснулся, зал подпрыгнул на своих местах.
– Миллион! Миллион!
– Вы же взяли. А он нет.
– Я отдал его своему институту, – робко промямлил он.
– Ха-Ха-Ха, – заверещал зал.
Математик попытался что-то добавить, но ему не дали.
– Теперь мы сами ответим на этот вопрос! – громко продолжил ведущий. – Итак, кто желает высказаться?
– Он не стрижет бороды! – воскликнули с дальних рядов.
– Он не стрижет когтей! – вторили голоса.
– Он собирает грибы!
– Живет в стареньком доме и сам ходит в магазин!
– Он ходит в консерваторию!
– И что он там делает? – воскликнул ведущий. – Что он делает в консерватории? Это, пожалуй, главный вопрос! Следите за моей мыслью! Сейчас мы проясним ситуацию и все поймем! – уже кричал он. – Кто хочет ответить? Что он там делает?
– Слушает музыку! – тявкнул кто-то из первых рядов, и мертвая тишина наполнила зал. Тишина повисла в воздухе, и, казалось, ее уже не разогнать, не развеять никакой волшебной силой.
– ВОТ! – прошептал ведущий. – Вот и ответ на вопрос. Вот симптом для постановки диагноза.
Он оглядел собравшихся и в полной тишине повторил: – Мало того, что он ходит в консерваторию, он еще изволит слушать там, пардон, музыку! Понимаете? Вот диагноз и приговор! Теперь вы все понимаете? – заорал он.
И зал взорвался дружным лаем, аплодисментами и смехом (собачьим смехом), и собачьей радостью.
– Простите, а что в этом плохого? – попытался прорваться Математик. – И кому это нужно? Зачем мы вообще об этом говорим?
– Что в этом такого? – ведущий жестом замолчал проснувшийся зал. – А вы не понимаете? Неужели нужно объяснять? Нужно объяснять? – повторил он в камеру.
