До того момента, пока я не заговорил о том, что хочу получить часть моей прибыли и уйти. Аглая уговаривала остаться, она обещала несметные богатства, предлагала войти с ней в долю со временем, но я чувствовал, что задыхаюсь мне нужно было идти дальше, я созрел для мести, мне уже исполнилось восемнадцать, а я видел в жизни столько, сколько не влезет в десять томов энциклопедии разврата. Я перетрахал сотни тысяч женщин, я выпил немыслимое количество алкоголя, я пресытился и чувствовал себя грязным. Мне хотелось на волю. В нормальный мир, я устал быть шлюхой. Тем более насильно меня до сих пор никто не держал, и я отказал ей.
В жизни все совершают ошибки, а я…я, твою мать, сам по себе ходячая ошибка природы, с вывернутыми понятиями о благодетели и пороке. Мы ошиблись оба. Я, когда отказал ей, а она, когда продала меня сразу пяти клиентам, рассчитывая проучить или, что я сдохну после группового насилия. Я не сдох. Я выжил, потому что когда последний из них кончил мне на исцарапанную, искусанную, исполосованную кнутом спину, я убил его.
Не сразу, спустя пару часов, когда очнулся в собственной крови, с заплывшими глазами, разодранным задом и охрипший от криков. Они тоже совершили ошибку, оставив меня в живых при этом даже не покинув заведения Мадам Аглаи с которой продолжили приятный вечер, распивая вино и играя в кости.
Обезумевший, с какой-то отчаянной пустотой внутри я вспарывал им глотки тесаком и наслаждался их агонией. Наверное, так впервые проснулся зверь, жаждущий крови, задолго до моего обращения. Я сжег проклятый бордель и бросился бежать, слабый, истекающий кровью, без копейки за душой, но с таким опытом, которому мог позавидовать старец. Я повидал все пороки, всю грязь и дно этого проклятого мира, возможно уже тогда во мне осталось мало человеческого. Я избавился от иллюзий, жалости и сострадания как от ненужного балласта.
Снова скитания и холод, я бежал обратно в лес. Меня искали. Загоняли, как животное, собаками, преследовали сутками, но не поймали, потому что мне повезло… Я счастливчик, мать их так, уже в который раз выжил в полном дерьме и наткнулся на отряд мятежников. Они приняли меня за своего, и я снова стал бродягой без имени и возраста. Война с турками разорила земли. Междоусобицы разразились с такой силой, что впору всем дружно повесится. Народ разделился на тех, кто готов присягнуть Османскому султану Сулейману и перейти в мусульманство, и на тех, кто до последнего бился с врагом. Мне было все равно на чьей я стороне, тем более мы бежали с родных земель, отряд пересек границу с Польскими княжествами, и я вместе с ними. Попутно мы обчищали деревни, разоренные и растерзанные бесконечными войнами уже на территории Речи Посполитой. Все верили, что в другой стране нас ждет и другая жизнь. Точнее, они верили, а я уже не верил ни во что, только в ненависть.
