В Древней Греции полис — городская община, разновидность города-государства.
— Да.
— Это значит, что я делаю самое трудное. Убивать невооруженных людей — трудная работа. Иногда нам всем приходится это делать. Но обычно это делаю я. Чтобы не пришлось делать остальным.
Аякс некоторое время смотрел в костер.
— Ты говоришь так, словно это достоинство.
— Я еще не закончил.
— Ну так продолжай.
Аякс повернулся и посмотрел на него.
— Когда вступает в войну полис, или вся Греция, или вообще весь эллинский мир — подумай об этом. Все ли мужчины уходят на войну?
— Нет.
— А все ли воины идут? Все те, кто подготовлен к войне?
Аякс невесело рассмеялся.
— Нет.
— Нет. Идут немногие. Иногда чуть больше, чем немногие. И вот что единственное делает их ремесло благородным: они тем самым дают остальным возможность не идти на войну.
— Но ты наемник! — выпалил Аякс.
— Ты знал это до того, как пошел с нами.
— Да. Почему, по-твоему, я чувствую себя таким малодушным? Я заранее знал, что здесь будет, и все равно пошел, а теперь не могу этого вынести.
По щекам Аякса текли слезы.
— Я сражаюсь за других. И ради своей выгоды. Это трудная жизнь, полная жестоких людей. Не советую тебе становиться одним из них, Аякс. Если хочешь вернуться, я пошлю с тобой кого-нибудь к переправе. С другой стороны, если захочешь остаться, ты должен ответить себе, сможешь ли ты это воевать и оставаться хорошим человеком. — Киний встал; ноги и бедра заставили его ощутить свой возраст. — Дальнейшее тебе тоже не понравится. Это самое отвратительное — после убийства. Но тебе придется понять. — Он потер небритый подбородок. — К тому же дележ добычи — неотъемлемая часть войны. Это есть в «Илиаде» и, значит, не может быть неправильно.
Киний положил руку мальчику на плечо, и Аякс не отстранился. Потом он отошел, отдал чашку рабу, вымыл руки в кожаном ведре и остановился возле Диодора и цепочки захваченных лошадей. Кракс выложил все ценное с тел на окровавленную попону под ногами. Его лицо не выдавало никаких чувств, но Киний заметил его напряженную позу и плечи — может быть, он узнал застежки и украшения, лежащие на земле.
Кинию не пришлось сзывать людей. Он поднял руку, прося внимания.
— Уважаемые господа! Согласно нашему обычаю, мы разделим добычу по заслугам и по очереди. Уважая интересы каждого в отряде. Я беру это.
Киний порылся среди застежек и взял две самых больших золотых. Каждая стоит не менее двадцати серебряных сов, этого хватит, чтобы много дней кормить лошадей в городе. Никто не возразил, хотя это явно была самая ценная добыча.
