— Не понимаю.
Киний развернул лошадь.
— Быстрым шагом! — крикнул он. А Никомеду сказал: — Эти геты к югу от деревни — они заметят Левкона и позовут своих друзей. Бой теперь развернется ниже по реке; если мы не поторопимся, многие молодые расстанутся с жизнью.
Никомед покачал головой.
— Ты это видишь?
Киний почти всю свою жизнь воина был не в состоянии объяснить, как видит сразу всю картину битвы.
— Да, — сказал он.
Голова колонны обогнула холм, и впереди показалась деревня.
— Построиться в линию! — приказал Киний.
Вот когда сказались зимние упражнения. Несмотря на страх, все быстро выполнили приказ, и даже изгородь, оказавшаяся на пути, не задержала всадников — крайние ряды чуть отстали, но строй двигался вперед, сохраняя боевой порядок.
— Аякс, возьми последние четыре ряда и держи их в резерве. Двигайся по направлению главного наступления.
Киний махнул ему, и Аякс отъединился от строя и поскакал обратно.
Киний взял в свободную руку копье и поднял его: пусть неопытные всадники увидят, что пора готовиться.
Никомед тоже держал в руке копье. Он словно постарел, лицо у него было напряженное.
— Они все еще нас не увидели, — сказал Киний. — Но это ненадолго, а я хочу, чтобы они забыли о Левконе.
Никомед пожал плечами.
— Ты распоряжаешься моим отрядом, — сказал он без горечи. — Я только воин. Приказывай.
Киний почувствовал смутную вину за то, что перехватил руководство, — но он ведь хочет успеха. Бодрость духа и будущее его войска зависит от этой битвы. Победа прибавит уверенности. Поражение уничтожит ее.
На окраине города показался всадник в красном плаще, он повернулся и закричал.
До него стадий.
— В атаку? — спросил Никомед. Ему пришлось кричать, чтобы его услышали.
— Еще слишком далеко, — ответил Никий. — В первые несколько раз все кажется ближе, чем на самом деле.
Киний пустил ветры, у него задрожали руки. Человек в красном плаще показывал на них, к нему присоединялись другие. Киний успел удивиться тому, как тот, кому суждено умереть несколько недель спустя на другой реке, может бояться смерти здесь, но потом заставил себя повернуть голову, посмотреть на север и на юг, убеждаясь, что он не направляется прямо в западню.
— Пора! — сказал он Никию.
Труба Никия взметнулась, ослепительно сверкнув на солнце; Никий поднес ее к губам и сыграл длинный сигнал.
Никомед запел:
Приди, Аполлон, приди, не медли!
Позволь нам увидеть твою Славу!
Мы молимся тебе, Повелитель Света,
Пошли своим слугам победу!
