Его перебил Эвмен, пожав руку Кинию, он повернулся к Диодору.
— Нам сказали, что сегодня мы получим зерно для боевых коней. Где его получить?
Диодор обеими руками показал на Киния.
— Добро пожаловать на греческую Излучину, гиппарх, — сказал он. — Теперь ты начальник.
Он сделал вид, будто снимает с плеч и взваливает на плечи Киния огромную тяжесть, и Эвмен, Филокл и Ателий рассмеялись.
Киний улыбнулся.
— Диодор, где распределяют зерно?
— Понятия не имею, — ответил тот.
— Так иди узнай, — все с той же улыбкой сказал Киний.
Диодор покачал головой.
— Почему я сам не додумался?
Первая неделя Киния в лагере на Большой Излучине стала непрерывным унижением. Его люди, почти достигшие совершенства благодаря непрерывным зимним занятиям и продолжавшие напряженно упражняться в лагере, были не хуже любого когда-либо существовавшего отряда греческой конницы. Саки оказывались неизмеримо лучше.
Киний видел саков в состязаниях, видел, как они стремительно несутся по равнине, стреляя для удовольствия. Но он никогда не видел, чтобы сотня воинов вместе с лежащими рядом лошадьми оставалась совершенно невидимой, пока вожак не свистнет в костяной свисток: не успеет свист стихнуть, а все сто воинов уже подняли своих лошадей и сидят в седлах. Это был лишь один из приемов, которыми пользовались саки, богоравные наездники, и Киний теперь прекрасно понимал, почему поэты древности считали их кентаврами.
На второй день вернулась с охоты Страянка с десятком воинов. Она холодно взглянула на него и предложила состязание в метании копий.
— Я готовилась, — сказала она по-гречески.
Он выступил почти так же хорошо, как в первый раз, поразив мишени-щиты пятью из шести копий; последнее копье прошло на ладонь выше. Страянка проскакала расстояние до целей быстрее и ни разу не промахнулась. Глаза ее сверкали, когда она сошла с кобылы.
— Вот так! — сказала она.
«Я пять лет упражнялся, чтобы так метать», — подумал Киний. Но он скрыл разочарование и поздравил ее.
Она улыбнулась.
— Проигравший должен одарить победителя, — заявила она.
Киний отправился к своей повозке и вернулся со своим первым мечом, добычей из Экбатаны, клинок которого починил. И протянул меч ей.
Ателий заговорил, Страянка ответила. Они перебросились несколькими фразами, пока Страянка вертела оружие в руках.
— Ты делаешь дары, как вождь, — сказала она по-гречески, — как царь. Я видела тебя во сне, Киниакс.
— А я тебя. Я ношу твой дар, — сказал Киний, и ее глаза устремились к рукояти его меча.
