— У нас есть войско. Давай побьем Зоприона. Об архонте будем тревожиться потом. Разве ты советуешь другое?
Киний отпил воды. Осмотрел травяное море. Где-то там, за изгибом Эвксина, движется Зоприон — в сорока или пятидесяти днях отсюда.
Только представить себе — каждый день, в который он сдерживает Зоприона, это еще один день жизни. Почти забавно.
— А Медея знает? — спросил Филокл.
— Что? — переспросил Киний, оторванный от размышлений.
— Госпожа Страянка. Мы зовем ее Медеей. Она знает про твой сон?
Киний помотал головой.
— Я считал, это ты придумал. Ты ведь ходил к золотых дел мастеру?
Филокл улыбнулся.
— Я ни при чем.
— Ах вы мерзавцы! Нет, она не знает. По крайней мере я ей не говорил. — Киний посмотрел на горизонт. Ему очень хотелось к ней — ехать день и ночь, пока не доберется до лагеря. Боги, какое зрелое поведение для полководца! Он протянул руку к меху с водой и сказал: — Кам Бакка и царь запретили нам… быть вместе.
Филокл в явном смущении отвернулся.
— Знаю.
— Знаешь?
Киний поперхнулся.
— Это обсуждали, — сказал Филокл. Он поерзал, его движения выражали крайнее замешательство. — Со мной советовались.
— Арес и Афродита! — воскликнул Киний.
Филокл повесил голову.
— Ты ни на кого больше не глядишь. — Он смотрел на равнину. — Она отказалась говорить с тобой. Царь изнемогает от любви к ней. Вы втроем… — Он вздохнул. — Вы втроем своей любовью угрожаете войне.
С трезвостью человека, которому осталось жить сорок дней, Киний не поддался гневу.
— Возможно, ты прав.
Филокл посмотрел на него, выискивая признаки гнева.
— Ты это понимаешь?
— Вероятно. Солон[79], помнится, однажды сочинил стихи — я их не прочту наизусть, но там говорилось, что он считал себя правым, а все остальные граждане города ошибались. — Киний улыбнулся. — Ты, Никий, Кам Бакка — едва ли вы все ошибаетесь. — Его улыбка стала шире. — Даже сейчас мне хочется вонзить пятки в бока лошади и скакать к ней в лагерь. Всего стадий назад я думал об этом.
Филокл улыбнулся.
— Ее острие засело глубоко. Теперь я понимаю, почему — она больше любой другой женщины варваров похожа на спартанку. — Он взял мех с водой. — Это эрос или агапе?[80] Ты спал с ней?
— Ты похож на прыщавого подростка, который расспрашивает о первой победе.
— Нет, я философ, который хочет разобраться в происходящем.
— Вот уж действительно, «девушка в золотых сандалиях ударила меня сочной гроздью винограда любви», — припомнил Киний афинскую песню времен своей молодости. — А когда двум командующим конницей найти время и уединение, чтобы заняться любовью? — Он левой рукой погладил рукоять нового меча. — Пусть даже она меня хочет. Если б она не прислала меч, я бы решил, что отвратителен ей. Но все равно — возможно, это просто дар гостю.
