— Ты хороший человек, — сказал он.
Филокл улыбнулся.
— Не могу сказать, что слышу это от тебя часто.
— Я иду спать. Утром голова будет как наковальня.
Киний неуверенно встал. За дверью казармы рвало Кракса. Он, казалось, был на пороге смерти.
Филокл встал, тоже с трудом.
— Думаю, ты обнаружишь, что рассвет слишком близко, — сказал он. — Приятно видеть тебя счастливым.
Выходя. Киний ухватился за косяк.
— Я сегодня счастлив, братец. Лучше умереть счастливым, чем… — Он сумел придержать язык.
— Умереть? — переспросил Филокл, как будто сразу трезвея. — А кто говорит о смерти?
Киний неуверенно помахал рукой.
— Никто. Я сболтнул чушь. Когда я пьян, язык меня не слушается. Слова прут как дерьмо.
Филокл схватил его и развернул. Лбом он уперся в лоб Кинию, и это помогло обоим стоять увереннее. Филокл закинул руку за шею Кинию, как борец, собирающийся провести прием.
— Ты сказал «умереть счастливым». Откуда это?
— Ниоткуда. Просто слова.
— Не городи вздор. Врешь.
Филокл говорил жестко.
Киний закатил глаза. Он не мог вспомнить, почему скрывал это от Филокла.
— Я умру, — сказал он. — В битве.
Филокл сильнее прижался колбу Киния. Больно.
— Кто сказал?
— Сон. Кам Бакка. Дерево.
Произнесенное вслух, это звучало глупо.
Филокл оттолкнул его и рассмеялся.
— Восставший Аресов уд! Ах ты бедняга! Кам Бакка считает, что погибнет в этой битве. И просто заражает своим унынием других.
Киний пожал плечами.
— Может быть. Она много знает.
Филокл пожал плечами.
— Да, это верно. Так уходи. Садись на корабль. Отправляйся в Спарту.
Киний покачал головой. Его молодость была пронизана мифами о тех, кто пытался бежать от судьбы и погибал глупой смертью.
— Выбор Ахилла[76], — сказал он.
Филокл сердито покачал головой.
— Ты слишком стар для подобного вздора. Ты не Ахилл. Боги не шепчут тебе на ухо.
Киний добрался до своей комнаты. Он сел на стол. Сбросил сандалии.
— В постель, — сказал он и упал на ложе.
И уснул, прежде чем Филокл смог что-нибудь сказать.
Киний последним из гиппеев добрался до лагеря на Большой Излучине. Он послал свою илу вперед, а сам остался договариваться с гиппархом Пантикапея и писать подробные наставления союзникам города.
Первый отряд, самый подготовленный, принял Левкон, на второй день после праздника. Всадники закалились во время поездки к сакам и рвались в поход. Киний отправил Никия приглядывать за ними — и убедиться, что их лагерь хорошо расположен и устроен.
На второй день, когда отряд Диодора миновал городские ворота, в порт прибыли шесть легких трирем из союзного города — первое конкретное доказательство того, что собрание Пантикапея откликнулось на его просьбу. Киний отправился в порт, повидаться с прибывшими и обсудить их стратегию с навархом
