— Твой сын вызвался сам, — сказал Киний, сдерживаясь.
— Ну конечно, — ответил Клеомен.
Диодор по-прежнему держался рядом с Кинием, но, заметив у ворот дворцового раба в сопровождении двух факельщиков, тот отъехал. Киний узнал управителя архонта, перса Кира. Он намеревался смягчить Клеомена и пробудить в нем доверие, но лицо у того в свете факелов было замкнутое и сердитое. Киний пожал плечами и направился к Киру, несмотря на боль в коленях и икрах.
— Приветствую тебя, Кир, — сказал Киний.
— Моему господину угодно, чтобы ты посетил его, — ответил Кир, не поднимая глаз.
Киний очень устал, в свете факелов трудно было что бы то ни было разглядеть, но ему показалось, что все три раба испуганы.
Он спешился.
— Кир, скажи архонту, что я вскоре появлюсь у него. Он должен понять: я был на равнинах и сегодня с самого утра в пути. Прошу разрешения побывать в бане.
Кир поднял голову.
— Ты придешь?
Киний приподнял бровь.
— Конечно, приду. Что за глупость?
Кир отошел от двух других рабов.
— По городу ходят слухи… слухи, будто ты намерен… захватить город. — Его взгляд устремился к скоплению всадников, все еще стоявших на краю ипподрома, и уперся во всадника на лучшей лошади и в самом дорогом плаще. — Или таково намерение Никомеда, — сказал Кир, глядя в глаза Кинию.
— Ты своими ушами слышал, что я их распустил, — сказал Киний. Что, во имя Стигийского потока, здесь творится?[58] Киний задумался, и многое из происходящего стало ему понятно. Все складывалось так, как он опасался. Тиран боится гиппеев. Тиран боится его. Вот главная причина.
Он вздохнул, жалея потраченное зря время и себя, усталого.
— Приду немедленно. Пусть твой хозяин не думает, что я готовлю заговор.
Кир пристально посмотрел на него.
— Архонт выше всего ценит верность, гиппарх. На твоем месте я бы поторопился. Или не пришел бы вовсе.
Он быстро повернулся и запахнул плащ, оставив после себя острый аромат благовоний.
Киний спешился и отдал лошадь Диодору.
— Скоро вернусь, — сказал он.
— Не ходи, — сказал Диодор. — Или отправляйся утром с каким-нибудь свидетелем. Когда улицы будут людными. — Он оглянулся, будто боялся, что его подслушают. — Клеомен на собрании голосовал против тебя. Он считает, что в отместку ты оставил его сына заложником у варваров.
— Я понял это по его голосу, — ответил Киний. — Клянусь Зевсом, отцом всех богов, этот человек глуп! — Киний остановился и выругался. Это не вина жеребца, — он похлопал коня по крупу. — Неужели все так плохо?
