— Нужен доброволец, который проведет с ними еще одну ночь на снегу. — Сразу помахал рукой Ателий, но Киний сказал: — Предпочитаю кого-нибудь из граждан города.
Добровольцами вызвались все. На Киния это произвело впечатление.
— Эвмен. И Клио. Благодарю вас. Сделайте вот что: объезжайте всех крестьян в десяти стадиях отсюда, расскажите им, кто ночует у излучины реки и почему. Возьмите всех своих рабов. Вы должны произвести впечатление. И ничего не берите у крестьян.
Эвмен как будто сразу стал взрослее.
— Да, господин. Это поместье и следующее принадлежат отцу Клио. Едва ли у нас будут неприятности.
Клио, повзрослевший больше остальных, приложил руку к груди.
— Будет исполнено, господин. Пожалуйста, скажи отцу, что я в имении Гратиса.
Киний указал тяжелой плетью на Ателия.
— Останешься с ними. Помоги им переводить. Убедись, что за все заплачено. И оставайся трезвым. Если я не вернусь рано утром, будьте начеку. Вернусь, как только смогу. — Он пожал всем троим руки. Наконец обратился к Эвмену: — Ты старший.
Эвмен довольно покраснел.
— Спасибо, господин.
— Поблагодаришь, когда снова меня увидишь.
За ним Аякс строил остальных греков. Никий притворялся простым воином, предоставив Аяксу быть гиперетом — молодой человек был им прошедшие две недели. Два сиракузянина: Антигон и Андроник, — приехавшие с Никием, встали в строй и тоже позволили Аяксу распоряжаться.
Пока Аякс проверял упряжь и вооружение, Киний подъехал к Филоклу.
— Ты оставляешь двух парней заложниками, — сказал Филокл.
— Ничего страшного, — ответил Киний. — Они славно проведут время, зато царь и его люди не подумают, что мы бросили их посреди толпы испуганных синдских крестьян.
Спартанец пожал плечами.
— Тебя тревожат намерения архонта.
Киний кивнул.
Филокл плюнул в снег.
— Из Аякса вышел хороший гиперет.
— У него хорошие учителя.
Киний боялся, как бы их появление в доспехах и с оружием не испугало стражу и не вызвало какие-нибудь действия, но менять что-то было уже поздно. Кости брошены.
— Аякс, мы готовы к выезду?
Аякс поднес кулак к нагруднику.
— Когда прикажешь, господин.
В дороге Киний молился Гермесу и Аполлону, просил их сохранить мир. Ему было тревожно: неужели тиран какими-то своими поступками или словами мог вызвать такой страх и гнев, что гражданин города выстрелил в Ателия? Еще его беспокоили намерения архонта относительно саков. И относительно ею, Киния, людей.
Довольно оснований для тревоги!
Красное солнце садилось за городом, когда, бряцая оружием и звеня сбруей, колонна спускалась с холмов к полуострову. Крестьяне, рабы и землевладельцы, несмотря на холод, стояли вдоль края полей: новость распространялась с быстротой молнии. Когда колонна приблизилась к поселениям под городскими стенами, улицы были полны людей в плащах и накидках.
