Я ушла из дома на следующее утро. Меня не удивила едва замаскированная радость брата, но опечалила поспешность, с которой, тщательно отводя глаза, попрощалась мать. Все четыре дня после клеймения она избегала смотреть мне в лицо. Последний раз подняла на меня взор, когда я пробралась к ней в комнату, чтобы разглядеть в зеркальце метку на лбу. Ожог еще не сошел, кожа пузырилась, но, несмотря на воспаление, клеймо проступало очень четко. Я вспомнила слова советника и повторила про себя: «Это то, что я есть». Я не решилась дотронуться до свежей раны, лишь обвела пальцем контур, не прикасаясь к коже: незамкнутый круг, подобный перевернутой подкове с короткими горизонтальными линиями на концах.
— Это то, что я есть, — повторила я вслух.
Меня саму удивило облегчение, с которым я покидала отчий дом. Хотя лоб болел, хотя мать торопливо сунула мне в руки сверток со снедью, когда я потянулась обнять ее на прощание, я чувствовала облегчение — больше не надо было постоянно держать себя в руках после всех этих лет осторожности. Я чуть не рассмеялась, когда Зак сказал на прощанье:
— Береги себя.
— Ты имеешь в виду «береги меня»?
В отличие от матери он смотрел открыто, не отводя глаз от моей метки:
— Да.
Наверное, впервые за долгие годы мы были абсолютно честны друг с другом.
Конечно же, я расплакалась. За свои тринадцать лет я ни разу не расставалась с семьей. Только когда Зак уезжал на один день за Алисой. Наверное, лучше бы меня заклеймили в младенчестве. Я бы выросла в поселении омег, не зная своей семьи, своего близнеца. Возможно, я подружилась бы с кем-нибудь, ведь у меня, кроме Зака, не было никаких приятелей. Я даже не знала, что значит иметь друзей. По крайней мере мне больше не придется скрывать от окружающих свою сущность.
Я ошибалась. На окраине мне повстречалась ватага сверстников из деревни. Я их знала, хотя мы с братом не ходили в школу, но поначалу, пока наша пара не стала привлекать к себе пристальное внимание, мы даже вместе. Зак всегда вел себя вызывающе и утверждал, что поколотит каждого, кто скажет, что он не альфа. Но родители просто велели своим детям держаться подальше от неразделенных близнецов, и мы остались только вдвоём, а злость брата из-за того, что мы живем в изоляции от общества, росла день ото дня.
До меня донеслись смех и крики, а затем я увидела четверых ребят: трех мальчиков и девочку. Они ехали на паре забавных неуклюжих старых осликов, попеременно обгоняя друг друга. Я думала, что дети, по обыкновению, не обратят на меня внимания. Однако слухи по деревне распространились быстро, и сейчас, подъехав и увидев меня с клеймом на лбу, взволнованные дети смогли убедиться в их правдивости. Они окружили меня, молча и с нескрываемым отвращением разглядывая метку омеги.
