— Разве не жестоко было забирать ее из семьи? — прошептала я.
— У омег нет семьи, — как по писаному протараторил Зак.
— Нет детей, ясное дело. Но ведь есть люди, которые ее любят: друзья или, может быть, муж.
— Муж? — Он деланно изумился.
Официально омегам не разрешалось жениться и выходить замуж, но все знали, что реально они сожительствовали, хотя Синедрион не признавал их союзы законными.
— Ты знаешь, о чем я.
— Она ни с кем не жила. Это были просто другие уроды из селения. Якобы они знали, что для нее лучше.
Мы до этого практически не встречались с омегами и уж тем более не проводили столько времени рядом с кем-то из них. Сын наших соседей, маленький Оскар, покинул деревню сразу, как только его отделили и заклеймили. Те немногие омеги, что появлялись в окрестностях, редко задерживались дольше, чем на ночь, и располагались лагерем дальше по течению. Омеги кочевали в надежде попытать счастья в одной из больших резерваций на юге.
А еще в особенно неурожайные годы некоторые омеги бросали работу на пустых загрязненных землях, где им позволяли селиться, и отправлялись в один из приютов неподалеку от Уиндхема. Синедрион пошел на уступку из-за фатальной связи близнецов. Омегам непозволительно умирать с голоду и убивать таким образом своих альф, поэтому вблизи крупных городов организовали богадельни, куда принимали голодных и отчаявшихся омег. Омеги приходили туда добровольно, но лишь в самом крайнем случае — больные и истощенные. Приюты представляли собой работные дома, и нуждающиеся в помощи должны были отрабатывать еду и кров, с утра до ночи вкалывая на окрестных фермах и в самом прибежище, пока Синедрион не решит, что долг уплачен. Редкие омеги решались поменять свободу на безопасность с трехразовым питанием.
Мы с мамой как-то приходили туда и приносили объедки со стола. Уже стемнело. Отошедший от костра человек молча принял сверток из рук моей мамы, показав на свое горло — жест, объясняющий немоту. Омега выглядел до того тощим, что самым широким местом на пальцах были костяшки, а на ногах — колени. Казалось, ему даже кожи недоставало: она плотно обтягивала весь скелет. Я старалась не смотреть на клеймо на его лбу. Подумалось, а вдруг мы сможем посидеть с ними у костра хотя бы несколько минут, но настороженность в маминых глазах горела даже ярче, чем в глазах того мужчины. Поодаль за его спиной виднелись другие омеги, собравшиеся вокруг огня. В его отблесках трудно было разглядеть дефекты развития. Я рассмотрела только человека, который ворошил пламя палкой, зажатой в культях.
