Я воспользовалась Даром и, расходуя как можно меньше энергии, начала проматывать время вперед. Ничего не было слышно, зато было прекрасно видно, как на высокой скорости несколько солдат вытаскивают обезглавленное тело и начинают копать яму недалеко от ворот. Я узнала серую курточку Тима и все поняла. Как только время вернулось к своему привычному течению, я перезарядила винтовку, смахнула пот со лба и, не поворачиваясь, приказала привратнику идти в атаку. Мы выбежали из-за скалы, по пути расстреливая охрану. Двое умерли на месте, третий успел достать оружие, но я разряжала обойму быстрее. Четвертый оказался наиболее удачливым. Перед тем, как Двадцать Третий продырявил ему живот, таттаренарец успел закричать.
Мои знания местного языка позволяли понять, что его слова звучали примерно как "здесь ублюдки, убить чужаков". Так что, если их правительство все же откроет в страну въезд для туристов, я никогда не приеду сюда на экскурсию. И всех знакомых подговорю не приезжать. Если выживу, конечно. Жаль только, что бронежилет на задания я так и не научилась надевать.
Через пару мгновений мы с привратником ворвались в лагерь. Пока неторопливые жители солнечной страны соображали, как наглые иноземцы посмели вторгнуться в их святая святых, я, пользуясь Даром, остановила картинку на десять секунд и оглядела место будущей бойни. Из двенадцати солдат, стоящих неподалеку от ворот, только один достал оружие. Но стрелял он почему-то в место, откуда мой взгляд что-то отводило. Тимоти! Иблис, нужно же было ему натолкнуться на инициированного интуита в подобном месте. Глаза защипало, и я, утерев выступившие от натуги слезы, вернулась в настоящий момент. Вскинув винтовку, я прицелилась и первым же выстрелом вывела напавшего на Тима таттаренарца. Теперь хоть у Скромности появится шанс уйти отсюда живым.
Тем временем солдаты начинали осознавать, что происходящее несанкционированно их руководством. Надо было поскорее разбираться с остальными и бежать из лагеря.
- Тим! - заорала я во всю глотку. - Возьми пушку у того, который упал, и стреляй во всех, кого видишь.
Двадцать Третий был менее опытным стрелком, по сравнению со мной, но его оружие имело большую плотность огня. Да и своим хладнокровием член личной армии Сирин мог бы дать фору многим. Он убил нескольких солдат первой же очередью. Еще один из них неожиданно упал, истекая кровью. Кажется, это мой напарник постарался. Я сделала еще несколько выстрелов, но довольна была только двумя из них. Один из южан бросился к привратнику и, оголив мачете, рубанул им изо всех сил по груди Двадцать Третьего. Мой спутник, перед тем как упасть, выстрелил пару раз, но смог лишь ранить своего убийцу. Не обращая внимания на пулю, застрявшую в плече, рассвирепевший таттаренарец издал грозный рык и ринулся в мою сторону, размахивая окровавленным оружием. Слева от меня раздался громкий хлопок, потом еще один, и солдата постигла незавидная участь. Осталось пятеро врагов. Двое из них держали в руках по пистолету, у троих имелись длинные кинжалы. Я осознавала, что сейчас они видят перед собой лишь хрупкую девушку, пусть и оснащенную винтовкой. И вряд ли они могли бы догадаться, что их противница в прямом смысле бесстрашна, а рядом с ней находится ее невидимый вооруженный напарник.
