Элеа попыталась поднять левую руку. Но ей не удалось этого сделать. Медсестра хотела ей помочь, но Симон отодвинул ее и взял руку Элеа в свою.
Крупный план руки Симона, поддерживающей руку Элеа и подносящей ее к сфере питающей машины. Крупный план лица Элеа. Ее глаза.
Лансон не мог оторваться от них — постоянно камера, подчиняясь его полусознательным действиям, возвращалась и фиксировалась на необъятной ночи ее глаз из далекого прошлого. Он не посылал их на антенну. Он их оставлял себе на контрольном экране. Только себе.
Рука Элеа легла на вершину сферы. Симон держал ее как маленькую птичку. В ней была воля, но не сила. Он чувствовал, что она хотела сделать. Она его направляла, а он ее поддерживал. Длинный средний палец лег на белую кнопку, потом быстро стал нажимать на цветные клавиши. Здесь, там, выше, ниже, в центре…
Гувер отмечал цвета на влажном клочке бумаги, который он вытащил из кармана. Но не было названий оттенков цветов клавиш, которые она нажала одну за другой. Ученый отказался от своей затеи.
Элеа вернулась к белой кнопке, положила на нее палец, захотела нажать, но не смогла. Симон нажал сам. Едва кнопка погрузилась, послышался легкий рокот, цоколь открылся и из него выдвинулся маленький золотой поднос с пятью прозрачными шариками и маленькая золотая вилочка с двумя зубчиками.
Симон взял вилочку и наколол один из шариков. Шарик сначала не поддался, но Симон все же проткнул его как вишню. И поднес его к губам Элеа. С огромным усилием она открыла рот. Ей было тяжело снова его закрыть. Она не сделала никакого жевательного движения, можно было только догадаться, что шарик тает у нее во рту. Затем мышцы гортани сократились.
Симон вытер лицо и протянул ей второй шарик…
Через несколько минут она уже без посторонней помощи могла пользоваться питающей машиной. Нажимая на различные клавиши, она получила на этот раз голубые шарики, быстро проглотила их, отдохнула несколько минут, потом снова вернулась к машине. Ее силы восстанавливались с невероятной быстротой. Казалось, она просит у машины не еду, а все, что ей требовалось, чтобы немедленно вывести себя из состояния измождения, в котором она находилась. Она нажимала на разные клавиши, получая всякий раз различное количество шариков разных цветов. Она их поглощала, запивала водой, глубоко дышала, отдыхала несколько минут и начинала снова.
Все, кто был в этот момент в комнате, и все, кто следил за происходящим в конференц-зале, видели, в буквальном смысле этого слова, как к ней снова возвращается жизнь, как наливается ее бюст, ее щеки, как глаза снова приобретают блеск.
