Все смотрели и зачарованно слушали. Это было неожиданно, неизведанно и глубоко трогало каждого, словно вереница изображений и звуков была составлена специально для каждого из них, исходя из их тайных и глубоких устремлений, переходя все условности и барьеры.
Гувер потряс головой, прочистил горло, кашлянул.
— Забавный транзистор, — заметил он. — Остановите-ка эту штучку.
Хой То вытащил палочку из трубки. Куб погас и замолк.
* * *
В комнате, разогретой до тридцати градусов, лежала, вытянувшись на узкой кровати, нагая женщина. К ее ногам, запястьям, коленям, рукам подходили многочисленные электроды и браслеты, связывающие ее спиралями и зигзагами с наблюдающими аппаратами. Два массажиста разминали мышцы ее бедер третий массировал челюсти. Медсестра провела по ее шее инфракрасным передатчиком. Ван Хук мягко надавил на стенки желудка.
Врачи, медсестры, техники, все потели в перегретой атмосфере, все нервничали из-за этого обморока, наблюдали, ожидали и вполголоса обменивались мнениями. Симон смотрел на женщину, смотрел на тех, кто ее окружал, кто до нее дотрагивался. Он сжимал кулаки и челюсти.
— Мышцы реагируют, — заметил Ван Хук. — Я бы сказал, что она в сознании…
Маисов подошел к изголовью кровати, склонился над женщиной, приподнял одно веко, другое…
— Да, она в сознании! — подтвердил он. — Она намеренно закрывает глаза. Она не спит и не в обмороке…
— Почему она закрывает глаза? — удивился Фостер.
Симон взорвался:
— Потому что она боится! Если вы хотите, чтобы она перестала бояться, нужно прекратить обращаться с ней как с лабораторным животным! — широким жестом он отодвинул всех собравшихся вокруг кровати. — Уйдите отсюда. Оставьте ее в покое!"
Ван Хук запротестовал, но Лебо поддержал Симона:
— Может быть, он прав… Он два года занимался психотерапией у Перье… Он, возможно, более компетентен в данном случае, чем мы… Снимите все это…
Маисов снял электроды энцефалографа. Медсестры освобождали распростертое тело от проводов, опутывавших его, как паучья сеть. Симон схватил покрывало, сложенное у ее ног, и прикрыл ее до плеч, оставив свободными руки. На средний палец правой руки было надето толстое золотое кольцо, с оправой в виде пирамиды. Симон взял ее левую обнаженную руку в свои и держал ее как держат испуганную птицу.
Лебо бесшумно попросил выйти всех медсестер, массажистов и техников. Рядом с Симоном он поставил стул, отошел к стене и подал знак остальным врачам присоединиться к нему. Ван Хук пожал плечами и вышел.
