Старший сын Конрада Третьего отправился в рай, его похоронили невдалеке от Вормса в Лоршском монастыре. Место хорошее, любимое многими Гогенштауфенами, и, естественно, в последний путь его провожали самые близкие люди. По этой причине герцог Фридрих Одноглазый и его сын, тоже Фридрих, пока ещё находились в Вормсе, в который прибыл Николас Брейкспир…
Повозка кардинала въехала в замок и остановилась. Дверца открылась, и человек герцога, который встречал Брейкспира, крепкий рыцарь с волевым лицом и приметной рыжеватой бородкой, протянул ему руку:
– Прошу вас, святой отец.
– Не надо, я сам, – ответил англичанин.
– Как пожелаете.
Кардинал вышел и с трудом удержался на ногах. Долгая поездка вымотала его, и Брейкспиру требовался отдых. Однако у него в руках был футляр, который жёг ему ладони. В нём находилось послание папы римского, и адресат обязан получить его как можно скорее.
– Когда герцог примет меня? – посмотрев на воина, спросил священнослужитель.
– Когда вам будет угодно, – услышал он.
– В таком случае сейчас.
– Следуйте за мной, отче.
Оставив охрану во дворе замка, кардинал последовал за германцем. Они петляли по тёмным коридорам, поднимались по узким лестницам и проходили через пустые комнаты. Шли долго, и Брейкспиру стало казаться, что сопровождающий начинает нарезать круги. Однако наконец они вошли в тёплое светлое помещение, в котором англичанина ожидал крупный мужчина в тёмном камзоле и с повязкой на одном глазу. Это был Фридрих Одноглазый собственной персоной, герцог Швабии и самый авторитетный человек в Священной Римской империи после смерти Конрада Третьего и Генриха Льва.
– Приветствую вас, святой отец. – Герцог шагнул навстречу кардиналу. – Как доехали?
– Милостью Господа нашего, сын мой, дорога была сносной. – Брейкспир протянул Фридриху руку.
Герцог поцеловал перстень кардинала, отступил в сторону и указал на кресло возле камина:
– Присаживайтесь, святой отец, и мы поговорим о том, ради чего вы проделали столь долгий путь.
Кардинал покосился на сопровождающего:
– Посторонних быть не должно.
Фридрих Одноглазый усмехнулся:
– Не беспокойтесь, это мой сын.
– Вот как? – удивился Брейкспир и опять посмотрел на рыцаря. – Много слышал о тебе, славный воин. Не напомнишь, какое прозвище тебе дали итальянцы? Барбаросса, если не ошибаюсь?
– Да, Барбаросса, – улыбнулся рыцарь и ладонью огладил свою рыжую бородку.
– Не ожидал, что меня будет встречать столь славный воин.
Снова в разговор вступил герцог:
