Он толково и четко рассказал обо всем Ивану Антоновичу, которого нашел в глухом уголке лесопарка. Здесь росло несколько кустов медейского кактуса, и наставник ежедневно засыпал молодые побеги песком и гравием создавал привычные для растения жизненные трудности. По мере того, как рассказ Ильи близился к концу, старик все больше хмурился. Его морщинистое, бледноватое для южанина лицо налилось внутренним холодом и как бы застыло. Он отбросил лопату, тщательно вытер руки.
- Я ждал, что ты вернешься не раньше, чем через две-три недели, наконец сказал он и добавил, глядя Илье в глаза: - В лучшем случае.
- Иван Антонович, - Илья не мог понять, что рассердило наставника. Ведь я выяснил причины духовной аномалии Анатоля. Пусть в общих чертах... Главное, мы теперь знаем "болевые центры" депрессии.
- И что дальше?
Вопрос был сложный, но Илья ответил уверенно и быстро:
- В принципе дозволено все: угроза для жизни... Однако мне не хотелось бы прибегать к радикальным методам лечения. Это может оскорбить, унизить Анатоля. Он сейчас особенно раним.
- Наконец-то ты подумал о методе, - Иван Антонович укоризненно покачал головой. - А когда брал с собой контур поливита, когда вскрывал чужую душу - тайком, без позволения, бесцеремонно, почему тогда не подумал о методе? О _наших_ методах! Разве ты не знаешь, что зондирование сознания может разрешить только совет Морали? И только в исключительных случаях.
- Вы же сами говорили, что это особый случай, - угрюмо заметил Илья. От Анатоля можно всего ждать. Он совсем запутался.
Старик поднял лопату.
- Не понимаю, - устало сказал он. - Не могу понять, как в тебе уживаются такие полярные качества. С одной стороны - блестящий ум, чуткое сердце, не сердце, а волшебный камертон, настроенный на все боли мира. С другой - нетерпение в мыслях и действиях, безрассудность и даже авантюризм. Вспомни, как ты доказывал "научность" телекинеза. А идея вещания снов?! Да что говорить... Мог бы хоть Школу закончить без фокусов...
Илья подумал, что улететь лучше сегодня. Вечером или даже ночью. Но только не к ребятам. Им и без того нелегко - экзамены дело серьезное. Да и кто, собственно, виноват, что стрекоза потеряла одно крыло? Глупое, норовистое крыло... Дружба наша, конечно, проживет долго, но не будет, не будет отныне общей цели, а это означает разобщение душ. Это значит прощай, Стрекоза! Прощай... Что же делать? Может, поехать к сестре? Нет, она не поймет. Не поймет потери, не заметит крушения. Светлана - натура сильная, для нее Служба Солнца так и осталась студенческой игрой. Вы, говорит, вроде опекунов: неврастеников обхаживаете да детям сопли утираете... Нет, лучше я в путешествие отправлюсь. К своим секвойям. Расстыкую модуль и - вперед. Над городами и весями...
