Это было справедливо: не только у капитана, но и у всей остальной команды было какое-то особенное отношение к Эриксену. Он был всеобщим баловнем. Пока был слышен его голос, пока раздавались его песни, неумолкающие шутки и смех, у всех было веселее на душе.
— Право, капитан, я скоро начну обижаться на вас за ваше недоверие.
Делонг улыбнулся.
— Не успеете, мой друг; как раз сегодня я назначаю вас разведчиком. У лейтенанта Даннехауэра так болят глаза, что ему приходится лежать целый день в меховом мешке, накрывшись с головой; Дресслер от соленой воды страдает такими желудочными болями, что едва двигается. Герц вчера ходил на разведку. Очередь — ваша и Нороса.
— Прекрасно! Нам не будет скучно.
— Только прошу вас, Эриксен, не делайте никаких глупостей. Вы оба так молоды. Хотя на Нороса я надеюсь. Он человек серьезный.
Эриксен рассмеялся.
— Вы хотите сказать, капитан, что на меня нельзя положиться и что даже здесь, в Ледовитом океане, я могу нашалить, как десятилетний мальчуган.
Норос и Эриксен запрягли в сани Тоби и Джека. Джек — большая собака, суровая и серьезная. Она как раз составляет контраст добродушному и веселому Тоби. Тоби имеет трогательную привычку в трудные минуты извиняющимся гоном повизгивать и быстро вилять хвостом, как бы прося прощения за свою слабость.
— Не стесняйся, Тоби, это со всяким может случиться, — говорил ему в таких случаях Эриксен.
Путь Эриксена и Нороса прошел очень благополучно. Прямо перед ними гладкая льдина тянулась на юго-запад без единой трещины. Они должны были расставлять флаги на пути, чтобы вся экспедиция со своей тяжелой кладью и больными могла безопасно следовать за разведчиками. Им предстояло также подыскать место для следующей стоянки.
К вечеру они уже прошли порядочное расстояние и чувствовали себя утомленными. Эриксен уже собирался распрягать замученных, усталых собак, как вдруг Норос схватил его за руку.
— Погоди, — сказал он внезапно задрожавшим почему-то голосом, — гляди сюда.
Норос показывал рукой вдаль на горизонт; сначала Эриксену показалось, что перед ним обычная картина: снег, лед, ледяные холмы, трещины, но там, вдали, на небе, облака странно изменили свой цвет: они отливали каким-то синеватым светом, были темнее и низко плыли на горизонте.
— Не понимаю, — сказал Эриксен, взглянув на Нороса, глаза которого не то радостно, не то тревожно, не отрываясь, глядели вдаль.
— Облака, облака… — бормотал Норос, как-будто не веривший своим глазам, — темные облака, таких не бывает надо льдом.
