— Проучить его надо! — закричал Ретель.
— Высечь, как раба! — прибавил Русси.
Филипп весь затрепетал и протянул обе руки вперед для защиты.
Некоторые из рыцарей, привлеченные шумом, бросили песни и обратились в сторону епископа. Он же, поджигаемым всеобщим хохотом и криком, стал подниматься из-за стола, опираясь одной рукой, украшенной перстнями, на стол.
Только в тот момент, когда ему пришлось сделать движение, сказалось огромное количество выпитого им вина. Комната кружилась в его глазах, пол, казалось, скользил из-под ног; однако желание показать гостям свою власть над слабым мальчиком было слишком сильно, чтобы отказаться от него по такому ничтожному поводу.
Он сделал над собой усилие, рука его побелела от напряжения; другой рукой, сжатой в кулак, он размахнулся изо всех сил, готовясь ударить мальчика по лицу. Этот удар сильной руки, украшенной к тому же тяжеловесными кольцами, мог размозжить череп мальчика или во всяком случае произвести тяжелое увечье. Наступила минута молчания, даже пьяные слуги прервали свой торопливый ужин и наблюдали страшную сцену.
Вдруг произошло что-то неожиданное. Занесенная рука провела в воздухе резкую линию; мальчик с ловкостью обезьяны присел на корточки и отпрыгнул в сторону. Рожэ, увлеченный тяжестью собственного тела, грузно упал на пол, ударившись лбом об угол камина.
Дикий хохот, крики и восклицания, как гром, разразились в комнате. Опьяневшие рыцари, забыв всякое уважение к высокому сану хозяина, катались от смеха, глядя на его длинную фигуру, лежащую на полу и делающую тщетные попытки подняться. Кто-то из слуг кинулся поднимать его. В довершение смятения собака, спавшая у камина, громко залаяла, испуганная неожиданным шумом.
Филипп, бледный и дрожащий, наблюдал эту комическую сцену, наводившую на него ужас. Епископ никогда не простит ему такого унижения. Это было ясно. Позорное наказание, заключение в подвал, кандалы, а, может быть, и смерть — вот страшные картины, которые вихрем пронеслись в его голове.
Занятые епископом гости на миг забыли о нем. Пьяные слуги тоже не обращали на него внимания. Скорей прочь отсюда!
Филипп едва отдавал себе отчет в своих действиях; как тень скользнул он вдоль стены к двери и пока несся за ним вслед еще не умолкший смех, брань и крики, он уже мчался по лестницам и коридорам замка во двор, чувствуя, что лишь где-то далеко, вне замка, может он еще надеяться сохранить жизнь.
Мост был поднят; двое вооруженных часовых прохаживались у ворот с алебардами на плечах; по всей вероятности, только они одни не были пьяны. Они не обратили внимания на тоненькую фигурку мальчика, мечущегося со дворе в поисках лазейки.
