— Почему ты спас меня в тот вечер, когда мама оставила меня во время купания? — тихонько спрашиваю я.
— Потому, что в тебе есть добро, Эдмунд. Человеческая часть, та часть, которая может быть спасена. — Он вздыхает, вставая, и тянется за телефоном. — Я должен позвонить миссис Лэнгдон и сказать ей, что ты не заберешь Кэтрин на танцы. Я скажу, что ты нездоров.
— Нет, подожди, — говорю я в спешке. — Это будет выглядеть странно, если я не пойду. Все там будут.
Его рука зависает над телефоном. Есть еще одна вещь, которую он ненавидит больше, чем семью Лэнгдонов, — это сплетни о нас.
— Хорошо. Но ты перестанешь видеться с девушкой после сегодняшнего вечера.
Я киваю, не глядя на него, зная, что не смогу сдержать данное обещание. Я устал смотреть на мою жизнь со стороны. Если все пойдет хорошо с Кэтрин сегодня вечером, то мне плевать, на какие риски я иду: я попрошу ее быть моей девушкой.
Я кладу руку на мое безмолвное сердце. Хотя бы раз в жизни, я хочу знать, каково это — жить.
8
ЭДМУНД
РОЙ БАБОЧЕК поднимается в моем животе, когда я стучу в дверь магазина Лэнгдонов. Позади меня, на городской площади, танцы уже в самом разгаре, мужчины и женщины одеты в свои лучшие наряды. На стоящих в цепочку нескольких магазинах развешан рукописный баннер, с надписью «ПРАЗДНОВАНИЕ 18 ЛЕТ МИРА». Девушка-Люпин привязана к кресту в центре городской площади. Ее мертвые глаза тупо пялятся на баннер.
Слева, подготовлена сцена для группы, а справа — стоит длинный ряд столов, где выложены тщательно продуманные закуски. Мой живот скручивает. Я надеюсь не подходить к еде: человеческая пища делает меня больным, но иногда я должен проглотить что-то, чтобы соблюсти приличия перед Гильдией.
Я быстро, в сотый раз проверяю свой наряд, мои нервы на пределе, когда я жду, что Кэтрин откроет дверь. Миссис Лэнгдон едва смогла скрыть презрение, когда я приходил к ней за костюмом. Она выбрала для меня бордовый, бархатный сюртук, с жилетом и галстуком золотисто-коричневого цвета, с темно-коричневыми брюками и ботинками. В моей правой руке зажат фиолетовый букетик на запястье.
Звуки шагов в коридоре, и наконец, дверь распахивается. Я улыбаюсь, держа букетик.
— Это тебе, — говорю я, ожидая увидеть Кэтрин.
— Зря пришел, — отвечает сухо Патрик. Он одет в дорогой чернильно-синий фрак и соответствующие брюки. В поясе заправлен серебряный кинжал. Много людей носят оружие в эти дни, с тех пор как Люпины начали утаскивать людей из города.
