– Сколько же весен он у избы сидит?
– Полагаю – не меньше пятидесяти.
Года по веснам считали. Новый год начинали с марта. Только с 1492 года стал исчисляться с первого сентября.
– Разве волки столько живут?
– Да кто его знает? Впрочем, волк этот не простой. Оборотень, волкодлак.
– Как волкодлак?! – изумился Первуша.
– Через нож на пне перекинулся, а в человеческое обличье вернуться не может, ждет, когда срок заклинания пройдет.
– А отварами попоить – плакун-травой, терличью?
– Пробовал я. На некоторое время получается. Обратился он в человека, Харитоном звать. Поведал он мне свою историю. С кикиморой болотной схлестнулся, она ему черный наговор нашептала. Только где ту кикимору искать? Она уж о человеке забыла, а он мучается.
– Зачем тогда у избы твоей сидит?
– Для охраны, службу несет. За службу ту в полнолуние удается мне вернуть ему облик человеческий. Три дня только мой заговор действует, пока луна полная. Он к себе в деревню сходить успевает, отца-мать проведать.
– Мучается человек.
– А то! Но недолго ему осталось. Мыслю – годика два-три. Так что ты его не опасайся, даже подойти можно, не тронет.
– Если он волкодлак, человечиной питаться должен.
– Его счастье, что сразу ко мне пришел, о горе поведал. Если он хоть раз человеческой крови попробует, до конца дней волком останется. Поэтому не трогал никого.
– Постой, – подловил Коляду Первуша. – Как же он тебе поведал о беде своей, если волк говорить не может?
Закряхтел Коляда.
– Ущучил ты меня, а ведь верно подметил. Отвар надо выпить, из чертополоха и перекати-поля. В степи полно его. Да наговор особый произнести. Тогда язык зверей и птиц понимать будешь.
– Насовсем?
– Не, до захода солнца, на время.
– Здорово! Научишь меня?
– Дай только срок. Мал ты еще, хотя бы на годик подрасти. Мне тебе еще много поведать надо, научить.
У Первуши впервые сомнение закралось. А может, и вправду люди про Коляду говорят, что колдун он? Колдуну, чтобы легкой смертью умереть, науку свою ученику передать надо. Кто не смог, седмицу, а то и две мучиться будет, пока в гробу не перевернут лицом вниз да осиновый кол в крышку гроба не вобьют. Иначе, даже если похоронят, по ночам из могилы вставать будет, скот душить, людей до смерти пугать. Первуша на вопрос отважился:
– Дядька, ответь мне честно. Ты – колдун?
– В деревне всякое бают. От меня серой пахнет?
– Нет.
– А в полнолуние, будь я нечистой силой, на шабаш ухожу? Или бесы в меня в те ночи вселяются?
– Не видел.
