До родной деревни половина дня пути, к сумеркам только добрались. Из съестного – ничего. Напились колодезной воды да спать улеглись в заброшенной избе. А утром – к могилкам. Вторуша поклон отбил у могилы.
– Оба тут?
– Один хоронил и домовины не было. Вроде братской могилы получилось, как у воинов после сечи на поле бранном.
Помолчали оба. Вторуша затем в полуразрушенную землянку семьи залез. Выбрался довольный, в руке тряпичный оберег зажат. Обычно в детстве мать ребенку делала. Оберег из кусочков ткани, ниток, в виде маленькой, в палец, человеческой фигурки. Вторуша сразу веревочку с оберега на шею нацепил.
– Сколько лет прошло, а вроде как мамиными руками пахнет. Я оберег в неволе часто вспоминал.
Путь к хутору не близкий, но вдвоем шагалось легче, а еще на постоялых дворах на ночь останавливались. Ужинали, спали. После завтрака Первуша покупал в дорогу хлеб, курицу жареную. Не тяжело нести и есть чем подкрепиться в пути. Все же за седмицу добрались. Уже на подходе из кустов выскочил волк. Как все волки – молча, пригнув голову. Вторуша зверя испугался, за старшего брата спрятался.
– Харитон, не признал, что ли? А это брат мой, на хуторе с нами жить будет. Вторуша, выйди, пусть волк тебя увидит, обнюхает.
Вторуша из-за спины старшего брата вышел.
– Нешто волк человеческую речь понимает?
– Это не простой волк, опосля узнаешь. А сейчас хутор от непрошеных гостей стережет.
Волк медленно подошел, обнюхал Вторушу. Тот замер изваянием – боязно. Вслед за волком, но с опозданием, с тявканьем выбежал щенок. Подрос Пострел, за зиму в крупного пса превратится. Кость широкая, пожалуй, во взрослом виде волку размером не уступит.
Узнав Первушу, хвостом завилял, ластится, в глаза заглядывает.
По тропинке к хутору вышли. Купава на веревке белье вывешивала сушить. Как увидела Первушу, кинулась к нему, обняла, в щеки целует.
– Говорил – не надолго. Я уже все глаза проглядела, ожидаючи.
– Получилось так. Зато брата родного, меньшого, сыскал. Не против, если у нас жить будет?
– Место есть, пусть живет.
Если бы Купава отказалась, Первуша избу в селе купил. Деньги теперь есть, да много. И не медяки, и не серебро – золото! А ему цена в их краях куда как выше, чем в Кафе.
– Вы же, наверное, оголодали в дороге, есть хотите?
– Не откажемся. А в дороге не голодали вовсе, на постоялых дворах харчились.
– Откуда же ты деньги взял? – удивилась Купава.
– Все же я ученик знахаря, болезным помогал, деньгу шальную сшиб.
