– Не пристало стоять на причале. Идем домой.
В принципе, вести домой Первушу и его брата – добрая воля Алонсо, наверняка с подачи Фернандо. Брата Первуше вернули, исполнив свою часть договора, гуляйте на все четыре стороны. Но у Первуши денег нет совсем, брата покормить надо, переодеть, на нем ветхие рубища с чужого плеча, чьи-то обноски. А еще к цирюльнику сводить, постричь, а лучше обрить. И крайне необходимо вымыть. Запашок от брата убийственный.
Алонсо в палантин уселся, рабы носилки подняли, понесли. За ними оба брата. Поговорить хочется, расспросить, но при рабах и Алонсо не хотелось. Придется потерпеть. Первуша полагал, по позднему времени в доме все спят. Но Фернандо явил великодушие и хозяйскую рачительность. Кузнец из рабов клещами перекусил серьгу в ухе, снял.
– Отныне ты свободен! – торжественно объявил Фернандо.
У Вторуши слезы на глаза навернулись от радости. Только тот, кто хлебнул неволи в чужих краях, оценит свободу в полной мере. Но это были не все сюрпризы. Вторушу усадили на камень во дворе, призвали раба-цирюльника. Тот осмотрел голову.
– Оставить волос на палец?
– Брей налысо! – поторопился с ответом Первуша.
Налысо брились воины. Крестьяне и прочие сословия оставляли короткую стрижку. Длинные волосы носили служители церкви. Но Первуша побаивался вшей, поэтому голову только брить. Цирюльник ножницами состриг волосы, насколько смог. Потом намылил голову, опасной бритвой несколькими движениями снял все волосы. Вторуша внешне сразу пару лет скинул.
– Теперь мыться! – приказал Фернандо. – Рабыни, он ваш!
С Вторуши содрали рубище, парень застеснялся, а его под руки к большому медному котлу ведут. Сначала намазали оливковым маслом, потом грязь с маслом убрали деревянными лопаточками, а уже затем в котел. Терли губками усердно. От давно забытого удовольствия Вторуша покряхтывал, глаза закрывал. Затем обтерли полотенцем. Один из слуг принес чистую рубаху и порты.
– Одежда по вашим обычаям. А завтра Алонсо отведет его на рынок и купит подобающую одежду. А то люди осудят. Не в рубище же ему домой возвращаться? А сейчас за стол.
Первуша успел брату прошептать:
– Виной не пей! Для вида ко рту подноси. И много не ешь, заворот кишок получишь. Понемногу, постепенно к еде привыкать надо.
– Знаю, говорили среди невольников.
А за стол сели, у Вторуши глаза разбежались. После скудной похлебки хотелось всего. Но брал все и очень понемногу. Первуша за братом приглядывал. Впрочем, хозяин и сын застолье затягивать не стали.
