Я не выдержала и заплакала, а он прижал меня к себе и стал успокаивать:
– Ну же, милая, не плачь. Я хочу всегда быть с тобой. Я искал тебя всю жизнь.
Я проснулась в шесть утра с мыслью о том, что хочу круто изменить свою жизнь. Эта идея давно витала в голове, но я даже себе боялась признаться, что писательство перестало меня радовать. Если раньше каждая книга заставляла мое сердце трепетать и казалась чудом, то в последние годы я писала по привычке. Эта книга, которую вы сейчас читаете, – счастливое исключение: ее мне и в самом деле страстно хотелось издать. Однако, работая над ней, я чувствовала, что в ближайшее время больше ничего написать не смогу. Я подумала, что, возможно, проблемы с руками – знак свыше. Может быть, судьба или бог пытается намекнуть, что пора бы мне свернуть с проторенной дороги. Но если перемены в личной жизни были значительными (кстати, за неделю до злополучного семинара меня развели с Хуаном Карлосом), то работой я по инерции продолжала заниматься, пусть и без всякого энтузиазма. Я вспомнила, что собиралась заняться одним проектом, совершенно непохожим на все предыдущие. «Что ж, тридцать четыре года – самое время что-то изменить в этой жизни! – подумалось мне. – Если не сейчас, то когда?» И я опубликовала в социальных сетях официальное сообщение о том, что «Эмигрантка: история преодоления» станет моей последней книгой.
Вечером приехал взволнованный Давид.
– Что с тобой? – спросил он. – Ты вчера меня очень напугала, я всю ночь не спал.
– Не волнуйся, иногда на меня находит. Мне уже лучше, и я даже придумала, чем теперь буду заниматься.
– Знаешь, что меня в тебе поражает? То, как быстро к тебе возвращается самообладание в сложных ситуациях. Но послушай, ты больше не одна и ты не обязана отвечать за все на свете. Теперь вы с Катей можете положиться на меня. Даже при наихудшем раскладе у меня есть квартира, пусть маленькая, но своя, и мы всегда сможем переехать туда. И я зарабатываю деньги, пусть не сумасшедшие, но мы сможем прожить на них. Так что не переживай ни о чем: я здесь, чтобы поддерживать тебя в горе и в радости.
Я изо всех сил прижалась к Давиду. Наверное, это самое романтичное, что я слышала в жизни. Интересно, в какой момент я начала предпочитать подобные приземленные речи, а не громкие обещания достать звезду с неба? После тридцати лет или после трех неудачных браков?
Мой возлюбленный очень быстро представил меня родителям, брату и друзьям. Мы прекрасно поладили, впрочем, я всегда хорошо сходилась с родственниками своих мужчин, о чем уже упоминала. Трепеща от страха, я познакомила его с мамой. И – о чудо! – Давид ей понравился (ни один из моих бывших не пришелся ей по душе, хотя почти никого из них она не видела живьем). У меня словно камень с души свалился. Сколько бы я ни убеждала себя, что мнение родни для меня не так уж и важно, все же приятно, когда твой выбор одобряют.
