Затем я отменила антиэпилептики, надеясь, что по сравнению с морфинами от них будет легче отказаться. Как бы не так! Первые несколько дней я практически не могла встать с кровати. Мне казалось, что я умираю. Единственное, чего я страстно желала, – открыть блистер и выпить таблетку, чтобы прекратить мучения. Но если уж я сказала «нет», значит «нет». Две недели я провела как во сне.
Хуанки между тем все пытался выяснить отношения, хотя я объясняла, что момент не самый подходящий. Изо дня в день он спрашивал, почему мы разводимся, на что я неизменно отвечала одно и то же:
– Я не хочу сойти с ума.
Но он, словно не слыша, повторял вопрос снова и снова.
– Ведь мы так любим друг друга! – восклицал он.
«Нет же, нет, я тебя больше не люблю. Есть нежные воспоминания о прошлом, о том, какими мы были, но любви не осталось. Есть секс, есть совместный досуг, но этого мало для того, чтобы мы были счастливы вместе. У нас нет общей цели. Я хочу развиваться, а ты – нет. Я хочу двигаться вперед, ты же тянешь меня назад. А главное, я устала от вечной нестабильности, но ведь ты не способен жить нормально! Ты постоянно наказываешь себя за что-то. Ты привык считать себя недостойным счастья, хоть и пытаешься скрыть это за внешней бравадой. Кроме того, меня утомила роль ломовой лошади. Да, ты болел и ничего не мог делать. Так я ничего и не требовала. Единственное, в чем я тогда нуждалась, – это спокойная атмосфера. Которой в доме не было, из-за того что ты ежедневно устраивал скандалы. Наконец, мне надоело, что ты не можешь наладить отношения с моей дочерью. Ты обвиняешь ее во всех смертных грехах, но, черт возьми, тебе сорок шесть, а ей одиннадцать!» – проносилось в моей голове каждый раз, но вслух я отвечала только:
– Да, любим, но не так, как раньше.
– А раз любим, то и разводиться незачем.
В конце концов – после очередного спора – он в сотый раз соглашался с моими аргументами. Но лишь для того, чтобы назавтра завести ту же волынку.
Надо отдать Хуанки должное: он очень старался исправиться. Помирился со всеми моими друзьями, изображал из себя великодушного человека, активно налаживал контакт с Катей, но я отчетливо понимала, что это временные изменения.
Устроившись на работу, муж перебрался жить в отель, где консультировал поваров, но не менее трех-четырех раз в неделю приезжал ко мне. Впрочем, даже на расстоянии он умудрялся доводить меня до истерики, так как прицельно бил по самым больным местам, коих за четыре года совместной жизни обнаружил великое множество. Я не сопротивлялась – просто мечтала, чтобы весь этот кошмар скорее закончился.
