Когда император известился о том, как обошлась с ним единственная дочь, что люди отступают от него, как песок под ногами, что уже нет крепости, которая бы принадлежала ему, и что бедствия обступили его со всех сторон, он рассудил за лучшее явиться к королю и предаться его милости, ибо уже отчаялся в своей удаче. Он отрядил послов, чтобы склонить короля к мягкости, и сам вышел из крепости вслед за ними, с потупленным взором и в жалкой одежде, и, явившись к королю, пал ему в ноги, говоря, что предается его милосердию, не прося себе ни земли, ни замка, и признает короля своим господином, лишь бы тот не надевал на него железных цепей. Король, слыша это, поднял его и посадил рядом с собою. А когда пришла его дочь, император с великой радостью обнял ее и пролил много слез. Это случилось в пятницу перед Пятидесятницей. Король же велел заковать императора не в железные цепи, но в серебряные.
Таким образом король за 15 дней завладел Кипром, как вы слышали, и поручил его блюсти своим людям, ибо он нашел все башни укрепленными, а крепости полными сокровищ и припасов, оставил в них охрану, вверил власть над островом двум своим рыцарям, Ричарду Камвиллу и Роберту Тернхему, и уладил все дела, после чего всем казалось, что не пройдет и двух недель, как они будут в Палестине, дабы приступить к тому, зачем отправились. А король Ричард, который имел не один случай убедиться в доблести нашего господина, в один из дней, когда все собирались в дорогу, подошел к нему и, взяв за руку и называя по имени, сказал, что он, король, был бы рад, если бы тот оказал ему любезность и задержался еще на этом острове: «Ибо, – говорил он, – вы видите, что я оставляю тут куда меньше людей, чем следовало бы, вы же один стоите многих». После этого и Ги, король Иерусалимский, видя, что король так благосклонен к нашему господину, подарил ему богатые дары и говорил ласковые речи, и у многих английских рыцарей он стал поводом для пересудов и зависти, меж тем как сам он, видя такой поворот дела, не знал, как ему ступить, и был в великом смущении. Тогда его друзья, желая дать добрый совет, сказали ему, что граф Ги обошелся с ним, как с мертвым, увезя с собою его людей и не ожидая от него никакой службы на этом свете, и что он исполнит свои обеты через два месяца или три, а покамест ему не следует отказываться от этой чести и навлекать на себя неудовольствие величайшего из королей; так они говорили не раз и не два и склонили его сердце к тому, что казалось им благоразумным. Вот так вышло, что когда король Англии со всеми своими кораблями в день мученика Бонифация оставил Кипр и направился к Святой земле, наш господин остался там с теми из своих людей, кто не покинул его на Сицилии.
