Досточтимому Хильдеберту, епископу Ле-Манскому, Р., смиренный священник ***ский, – спасения в Творце спасения
На следующую ночь я снова увидел, как две собеседницы сходятся на берегу, приветствуя друг друга, как давние знакомые; начала говорить Фортуна и вот что промолвила.
Ф. Ты жалуешься на свою участь и, сравнивая себя с примерами знаменитых несчастий, находишь некое удовольствие в том, чтобы оказаться всех злополучнее. Помнится мне, один из ваших философов сказал, что как Фидий умел ваять не только из слоновой кости, но и из мрамора, и из камня дешевле, так и мудрец из любой доли, какая бы ему ни выпала, сумеет сделать нечто достойное внимания и подражания. Почему бы тебе не оставить свои сетования и не последовать этому совету, если он и тебе, как мне, кажется благоразумным? Ведь ты, я вижу, справедливо судишь о природе добродетели и хвалишь ее не для того, чтобы добиться хвалы от людей, но по искреннему убеждению.
Д. «В этом полезный совет ты даешь, однако же общий»; я же стою перед особым препятствием. Таково, как ты говоришь, искусство мудреца: нет спору; однако если и не самою мудростью, то непременным ее условием является познание самого себя, так что человек, забывший, что он есть, превратно судит о своих бедствиях и, словно пьяный, никак не может вернуться домой. Для меня же эта задача, сама по себе нелегкая, тем несравненно отягощается, что я не могу сложить себя воедино: днем я одно, ночью другое, и не вижу себе помощником божества, которому было бы позволено «через оба порога ступать».
Ф. Неужели сама трудность тебя не раззадоривает? Или месяц сейчас такой, что рано начинать охоту? Так ведь и охота твоя небывалая, ни с чем прежним не сравнимая: ну же, отбрось праздность, выйди из дому, начни искать, где же ты сама! Не медли с этим: отчитайся мне теперь же, пока мы не разошлись, где ты днем, где ты ночью, в каких делах и помышлениях пребываешь. Меня ни бояться, ни стыдиться не должно: от всего постыдного, что ни найдешь в себе, ты можешь отречься, обвинив в нем мои козни: «так скипетр ты мой обновляешь».
Д. Нетрудно сказать: днем я молюсь, совершаю службу, хожу меж людей, а когда удаляюсь от них – читаю и пишу; к Богу взываю, с людьми говорю, избранным писателям стараюсь подражать в слоге; иных, кажется, нет у меня занятий. Что до ночи, то со страхом приближаюсь я к ней каждый вечер, со страхом и говорю о ней, желая, чтобы этот разговор быстрее закончился.
