Ивашка, хранивший до сих пор молчание, вновь дал о себе знать:
— От позорищ сих, от игрищ диавольских с машкерами, образу божию в человеке поношение, а врагу человеческому радость! Истинно сказано: последние времена настали.
— Позвольте не согласиться с вами, Иван Анисимович, — ответил Ильин. — Смею вас заверить, что вы жили задолго до конца света.
Княжна Бестужева-Мелецкая неожиданно поддержала гражданина семнадцатого века:
— Вы правы, Иван Анисимович. Все это наносное, заемное. Необходимо отыскивать зерна подлинной культуры в народной почве. Наш путь самобытен, истина в крестьянской общине.
— Умом Россию не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить, — полувопросительно-полуутвердительно продекламировал Ильин.
— Превосходно! — отозвалась княжна. — Чье это?
— Тютчев.
— Это какой-то второстепенный поэт? Из придворных сфер?.. Да-да, вспоминаю, на каком-то из балов папа́ подводил меня представить… Лысоватый старикашка, похожий на чопорную классную даму. Но несмотря на невзрачную внешность, кругом него все увиваются, передают его mot’s. Он изрядный острослов…
— И великий, а не второстепенный поэт, — назидательно сказал Ильин.
— Ну это вы хватили. Да он еще к тому же славянофил… А ведь это вовсе несовместимо с прогрессивным образом мыслей.
Ильин улыбнулся в темноте и совершенно серьезным тоном спросил:
— А то, что вы сейчас изволили толковать про общину и про особый путь, это не славянофильство?
— Как можно! — Голос Бестужевой зазвенел от возмущения. — Славянофилы пропагандируют Домострой, цепи, они хотели бы, облачась в мурмолку и сафьяновые сапоги, возлечь на лежанку и оттуда обращаться к народу-богоносцу… А мы, социалисты, хотим видеть мужика свободным от всего этого.
— Вы Домострой читали? — с легкой ехидцей спросил Ильин.
— Зачем? Я из статьи Антоновича о нем достаточно узнала…
— Антонович?.. Это какой-то мелкий критик? А, помню-помню по курсу истории журналистики, он прославился тем, что не написал ни одной положительной статьи или рецензии. Джек-Потрошитель отечественной словесности.
— Какой еще Джек? — недоуменно вопросила княжна.
— Ах да, совсем забыл… Это лет через двадцать после того, как вы угодили в воронку времени, в Англии появился знаменитый убийца…
— Ну и сравнения у вас! — полыхнула Бестужева.
— Прошу прощения за невольную резкость тона, — ответил Ильин. — Поверьте, я не хотел бросить тень на ваше поколение.
— Хорошенькое дело, — все не могла успокоиться княжна. — Мы бились, боролись. А вы там, в светлом будущем, чтите каких-то Достоевских да Тютчевых, а наших вождей едва имена помните… Не сомневаюсь, что сладкоголосого Пушкина в великих поэтах числите.
