Взяв с собой Лену, бабушка отправилась к сватам. Время было неурочное, вечер, выходить не полагалось, но какое значение это теперь имело? Важно было оставить малышку в безопасности, а уж если полицай поймает, то какая разница? Все равно завтра расстреляют.
В школу она вернулась с Леной на руках. Девочку сваты отказались оставлять у себя: в семье еще трое детей-подростков, которые могут пострадать, если немцам что-то не понравится. Роза начала рыдать, она так любила свою маленькую племянницу, которую завтра поведут на смерть вместе со всеми…
А бабушка принялась собирать Веру. Нужно было одеться так, чтобы не вызывать подозрений. Иными словами, девочка должна выглядеть таким образом, чтобы казалось, будто она просто вышла из дому погулять. Стояло лето, и никаких теплых вещей при ней быть не могло. Платьице, сандалики с носочками, в волосах бант. Только так можно спастись.
– Выйдешь, как стемнеет, и пойдешь на кладбище, – говорила она внучке. – Там можно спрятаться, никто тебя не найдет. Будет холодно, ты замерзнешь, но ты уж потерпи. И рано утром начинай выбираться из города. Здесь тебе оставаться нельзя, здесь многие знают, что ты – еврейка из гетто, иди в любой большой город, где тебя никто не знает и где ты сможешь сойти за русскую. Если попадешь к нашим, не забудь свой домашний адрес: Ленинград, улица Боровая, двадцать четыре, квартира шесть. А бабушка твоя, мамина мама, живет в деревне Пельгора под Ленинградом, запомнила?
– Пельгора, – послушно повторяла Вера, не сводя глаз с бабушки, Розочки и Леночки. Ведь совсем скоро ей придется уйти, и она больше никогда их не увидит. Как бы ни сложилась жизнь, она их не увидит, потому что завтра их всех расстреляют.
Больше никогда… Она так и не сумела до конца осознать весь холодный безысходный ужас этих слов. Просто смотрела на своих любимых, бывших ее единственными близкими «здесь и сейчас».
Сгустились сумерки, скоро нужно уходить… И вдруг в школе появилась женщина, которую Вера смутно помнила: в ту неделю, что они прожили в Прилуках до начала войны, эта крупная, всегда веселая тетка то и дело появлялась в доме Батшевы и Михаила. И как она не побоялась прийти вечером в гетто!
– Бася, – торопливо заговорила она, обращаясь к Батшеве, – вас завтра увезут… на работы… все равно у вас все отберут, а вот мальчики твои с войны вернутся, и ничего ведь нету… Оставляй мне, я сохраню и им отдам, когда все закончится.
Батшева тут же вытащила из укромного угла печки узел с вещами сыновей и заветную тряпицу с оставшимися драгоценностями. Потом показала на Верочку.
