Пока я думал, ко мне подошла тоненькая, как тростиночка, белокурая обитательница лупанара.
— Что вы так внимательно изучаете? — полюбопытствовала она.
— Скажи, красавица, а как этот камень с алтаря попал сюда?
— Когда базилику Двенадцати апостолов строили, прежний, языческий храм разобрали, хорошие камни в дело пошли, а ненужные выбросили. А папашка наш взял и приволок вот этот и в землю вкопал.
— Кто-кто? — переспросил я удивлённо.
— Наш хозяин Асаф. Он сказал: «Пусть этот камень будет стоять здесь в память о посетителях наших, среди которых немало моряков…»
— Весёлый у вас папашка…
— Весёлый, — в тон мне ответила молоденькая женщина.
Я взглянул на её доверчивое лицо. Была в нём какая-то детскость, доброта и нежность. «Папашка… Хозяин… Ведь конечно же она в этом доме не по своей воле…» И сердце моё облилось кровью.
Когда я вернулся, отец Константин спросил меня, куда я ходил, накинув паллий, чтоб не быть узнанным.
— В лупанар, — смеясь, ответил я.
— Куда? Куда? — изумился философ, да так, что брови его полезли кверху.
Тогда я рассказал ему об искушении увидеть языческий камень на углу притона и об обете, данном на двести молитв. Константин заметно успокоился, но попенял мне:
Нельзя, Леонтий, поддаваться страстям, ибо они влекут человека в пропасть… Как одного тут служителя церкви низринули, ключаря храма Двенадцати апостолов… Пока ты к камню ходил, я беседовал с пресвитером этого храма отцом Владимиром, посетившим наш дом по поручению митрополита Георгия. Семь месяцев назад, в начале весны, рассказал отец Владимир, за покушение на жизнь священнослужителя посадили одного стражника в подвал базилики. Так их ключарь напился пьяным, пошёл в лупанар и потерял ключи. Судя по всему, его напоили, повели к блудницам, а ключи украли. Когда пришли к подвалу, чтобы вести на казнь преступника, спросили ключи у ключаря, тот развёл руками, мол, нет их у меня, и на колени — бух! — пред пресвитером: «Отец, прости, бес попутал…» И рассказал о грехопадении… Искали, искали ключи — нашли на дне крещального колодца, открыли подвал — никого, одни лишь крысы побежали по разным углам, а из каменных стен крючья с цепями вырваны… Украли преступника. Водворили ключаря на его место, да и делов-то. Потом этого ключаря отлучили от церкви и в солдаты отдали. Так- то, Леонтий… А всё оттого, что человек страсти свои не обуздал. Норовист сильно человек-то!..
— А почему пресвитер рассказал тебе об этом, Константин?
