— Да не печалься, отец, пусть каждый народ живёт так, как он хочет, — улыбнулся Мировлад.
— Ты не прав, Мировлад… — снова начал поучать философ, но я с улыбкой остановил его:
— Брат, давай далее послушаем Мировлада…
— Постойте, отцы, — вдруг сразу посерьёзнел купец. — А что, если сделаю вам отменный подарок, чтоб вы помнили и меня, и Русь нашу, которая, по вашему мнению, погрязла в диких грехах…
Мировлад полез в сундук и достал две книги с деревянными крышками, обшитыми телячьей кожей.
— Смотрю я, по-славянски говорить вы умеете… И вот вам «Псалтырь» и «Евангелие», резанные древнерусскими письменами. С греческого перевели наши книжники. И я люблю читать, поэтому вожу книги с собой.
У Константина при виде их загорелись глаза, он цепкими пальцами открыл толстую крышку у одной, перевернул дощечки из берёзы, и мы увидели знаки, которые в своё время показывал и Мефодий. Только эти были дивно изукрашены и походили то на женский, слегка удлинённый глаз, то на стрекозу, то на два столба с перекладиной, словно виселицы на форуме Тавра, на которых вздёргивали воров, вымогателей и взяточников. А преступников рангом повыше — изменников родины, святотатцев, убийц, и казнокрадов, — будто головешки, засовывали в раскалённую добела утробу медного животного, поставленного на форуме Быка.
Указывая на «виселицу», Константин сказал по-латыни, чтоб не понял киевлянин:
— Не принимаю сердцем сей знак…
— Ия тоже, отец мой!
А вот этот — как летящий в небе орёл; смотрю на него, и чудится мне, грешному, небесный простор, и будто я, аки душа, взмываю к Богу… Спасибо тебе, Мировлад! Держи и ты от меня, может, станешь христианином… Подвинешься к сей мысли — водрузи его на грудь свою. Благословляю… — И Константин снял с шеи крест на золотой цепи и протянул его киевлянину. Тот, приняв подарок, поклонился. А Константин воскликнул: — Ну что ты! Это мне в ноги тебе надо кланяться… Ты даже сам не знаешь, какую драгоценность подарил ты мне, философу и книгочею…[77] Спасибо ещё раз! И Бог вам в путь, и пусть ниспошлёт он удачу в ваших торговых делах.
На том мы и расстались.
Но вечером я снова встретился с Мировладом на дворе у стратига.
— Иди, Леонтий, к отцу Георгию, — сказал мне после обедни Константин, — узнай, когда будет обоз в Фуллы. Да ещё вот что: в Фуллы с нами поедут солдаты Зевксидама, поэтому сундук с драгоценностями нужно отдать под защиту митрополита. Так будет надёжней. Договорись с ним. На митрополичий двор возьми Джама, покажи ему его. Когда же мы уедем, за сундуком мальчик-негус тоже присмотрит…
