Доктор шумно втянул носом воздух.
– Не знаю, что с ним стряслось, Хэдли. Он встречал в порту сына своего друга – приятного молодого человека, между прочим сына епископа Мэпплхэмского. За время морского путешествия мы с ним успели познакомиться, прежде чем его бросили на гауптвахту…
– Бросили на гауптвахту? – Хэдли откинулся на стуле. – Вот как! В чем же было дело? Он тоже обезумел?
Доктор Фелл улыбнулся воспоминаниям и постучал тростью по краю стола Хэдли.
– Фу на вас, Хэдли. Что значит «обезумел»? Вопрос лишь касался определенных деталей… М-м-м… Скажем, нижнего белья леди, в определенном смысле…
– Полагаю, он напал на леди?
– Хэдли, не стоит меня перебивать. Нет, господи, нет, конечно! Он стащил их из ее шкафчика. Затем он и пара его недалеких приятелей подняли их на флагшток. Этот факт обнаружили лишь на следующее утро, когда проходящий мимо корабль телеграфировал капитану поздравления. И это, видите ли, вызвало некоторый переполох. У этого паренька крепкие кулаки, скажу я вам. Прежде чем его удалось скрутить, он свалил первого помощника и двух стюардов и…
– Хватит, – прервал его старший инспектор. – Что вы говорили о Стэндише?
– Ну, мне показалось, что его что-то гнетет. Он пригласил меня погостить у него в Глостершире на уик-энд, мол, у него есть, что мне рассказать. Но странным мне показалось то, как он обходился с юным Донованом – сыном епископа. Он с грустным видом пожал ему руку, сочувственно посмотрел на него и попросил мужаться… Так уж сложилось, что они оба сейчас внизу, в машине Стэндиша, ждут меня. Э? Что это с вами?
Хэдли склонился к Феллу, перегнувшись через стол.
– Послушайте… – начал он.
Глава 2
«Застрелен в голову»
На Дерби-стрит, узкой короткой улочке, ведущей от Уайтхолла к Скотланд-Ярду, мистер Хью Энсвелл Донован, сидя на переднем сиденье автомобиля, незаметно проглотил еще одну таблетку аспирина. Из-за того, что таблетку было нечем запить, она так и норовила застрять в горле – да и ее отвратительный вкус чувствовался в полной мере. Нахлобучив шляпу поглубже, он вздрогнул и мрачно уставился на ветровое стекло.
Не только физическое состояние было причиной его столь угрюмого вида, хотя и одного этого хватило бы. Прощальная вечеринка в Нью-Йорке переросла в попойку, которая длилась до тех пор, пока он не оказался на гауптвахте «Акватика», когда тому оставалось всего два дня пути до Саутгемптона. Сейчас ему немного полегчало. Еда больше не приобретала в его глазах зеленый цвет, а желудок при виде нее наконец прекратил сжиматься, как труба телескопа. Руки больше не дрожали, и в голове не мутилось. Но было кое-что еще, кое-что куда хуже, из-за чего радость от возвращения в Лондон после годичного отсутствия растаяла без следа.
