Особых тостов не говорили. Пили за здоровье и покой.
С ужасом я ждал, что ночью Янкель и Наталка лягут вместе. Так и случилось.
Мы с мамой – в другой комнате.
Мама говорила без перерыва.
До войны я с ней и не говорил. Голову ей крутил своими плохими оценками и поведением. И отцу тоже. Потом, работа у них ответственная, в разъездах. Я дневал и ночевал у Винниченков.
А тут в первый раз оказались прикованы друг к другу на ночевке.
Мама не хотела задувать каганец, объяснила, что привыкла спать так. У нее развился страх перед ночью. А с каганцом спокойно. Наталка не против.
Я не протестовал. Раз Наталка не против, так я и не протестовал.
Мама сказала:
– Наталочка поднимается, когда меня позовет, а я не отзовусь, и сама задувает. А сегодня ты задуешь. Я засну, а ты задуешь.
И завела рассказ про их с папой жизнь. От самого начала.
Я слушал сначала без особого интереса.
Весь горел, как в жару, меня тревожило, что происходит в другой комнате. Доносились звуки Янкеля и Наталки. И я понимал эти звуки. Но представить в полную силу не мог. Мозгами не мог. Телом мог. Вот в чем вопрос.
Так на этом фоне и вливался в меня рассказ мамы.
Мой отец Моисей Зайденбанд являлся сыном раввина города Чернобыля – Нисла Зайденбанда. А моя мама являлась дочкой Боруха Полиновского – приказчика лесозаготовительного хозяйства одного из богатейших купцов Чернобыля Соломона Вульфа.
И вот в первые послереволюционные дни, когда люди шептались по углам, мой отец и моя мама, еще не будучи знакомыми, встретились на митинге в знак поддержки революции на берегу реки Десны. Было им от рождения по семнадцать лет.
Первый ледовый покров пытался сковать широкую реку. Баржи с лесом прижимались к берегу. Вот на одну баржу взобрался мой отец, взбежал по высокой горе бревен в два обхвата и оттуда стал говорить речь. Мама его тогда и полюбила.
Они шли к революции каждый своим путем. Через кружок, через встречи с умными людьми. И вот они окончательно созрели.
Соломон Вульф скрылся, на ходу не переставая агитировать против советской власти. Мамин отец-приказчик не выдержал напряжения и сгорел от неведомой болезни, мать отправилась вслед за ним на тот свет по собственному желанию, не подумав про родную дочь.
Мой отец взял мою маму к себе в дом на птичьих правах, хоть и как жену. Раввин Нисл противился, но его сила закончилась. Он проклял сына и девушку. А мой отец и моя мама, в свою очередь, прокляли его. После того, как они все обменялись проклятиями, жить под одной крышей стало невозможно.
