– Ты говоришь, как моя мать. Она постоянно твердит мне про все эти возможности. Она, конечно, коммунистка, но не любит Сталина.
– У нее есть на то причины. Она рассказала мне про арест твоего отца. Мне очень жаль. Советский режим очень жесток, разве не так?
Лицо Насти исказилось, словно от пощечины.
– Я не хочу говорить о моем отце. Вдобавок мы воюем не ради Сталина. Мы сражаемся за Родину и ради друг друга.
Заводить разговор про отца девушки явно было ошибкой. Алекс покраснела, почувствовав, что совершила промах. Она прикоснулась к щеке девушки.
– Мне бы очень хотелось, чтобы тебе не нужно было воевать. У тебя вся жизнь впереди! Дети, внуки, дача где-нибудь на Украине.
Настя схватила ладонь Алекс и прижала к своей щеке.
– Я никогда не мечтала об этом, мне хотелось только летать. Пролететь над всем миром… – Настя вдруг резко сменила тему: – Расскажи мне про Нью-Йорк!
Алекс услышала, как открылась дверь, и обернулась. В комнату вошла Анна в рабочей одежде.
– Мама, Алекс собирается рассказывать про Нью-Йорк.
– Как интересно. Мне бы тоже хотелось послушать, – сказала Анна, снимая домашние тапки и надевая поношенные ботинки.
– Это правда, что богатые капиталисты живут в высотках, а рабочие и чернокожие прозябают в нищете? – спросила Настя.
Алекс на мгновение задумалась, прежде чем ответить.
– Да, разница между богатыми и бедными действительно есть. Очень богатые люди живут в пентхаусах на последних этажах домов. Зато у нас можно выбиться наверх из самых низов. По крайней мере, у кого-то это получается. Мой отец приехал в США ни с чем. Но он разбирался в лошадях и получил хорошую работу: заботился о лошадях в одном из отделений полиции.
– А чернокожие? – спросила Анна. В ее голосе прозвучал искренний интерес, безо всякого сарказма.
– Это больной вопрос для американцев. Большинство чернокожих бедны и проживают в худших городских районах. Многие из них безработные или выполняют самую тяжелую и грязную работу. Я… даже не знаю, почему так.
– При коммунизме хотя бы никто не сидит без работы, – заметила Анна, завязывая ботинок.
– Я никогда особо не интересовалась политикой, – призналась Алекс, – но мне кажется, везде есть свои плюсы и минусы. В условиях сурового капитализма в США каждый человек обладает свободой, но у него нет защиты. Президент Рузвельт, конечно, ввел программу социального страхования, но она распространяется прежде всего на тех, у кого есть работа. Каждому приходится бороться за себя, и, если ситуация против него, он падает на самое дно. У вас у каждого есть и работа, и еда, и здравоохранение, но всем нужно делать то, что велит правительство, и никто не смеет выступать против коммунистической партии.
