Теперь уж, не боясь, садился на хобот слону, смело выводил на манеж медведя. Но собаки, особенно овчарки и доги, относились ко мне враждебно. Это, конечно, дело рук Жиколье. Я не раз слышал, как он натравливал их на меня, и они каждый мой приход встречали отчаянным лаем.
Цирк своей необыкновенной, заманчивой жизнью так увлек меня, что я почти все время проводил на манеже. Я осваивал то один трюк, то другой. Трюки были еще самые простые, но для меня - целое событие.
Цирковые артисты, по-моему, самые чуткие люди.
Если они видят, что человек интересуется их трудом, они делают все возможное, чтобы ему помочь. Когда репетировал жонглер, я крутился возле него, и он учил меня своему мастерству. Когда наступало время репетиции акробатов, я выбегал на манеж вместе с ними, и они с охотой объясняли, как делаются те или иные трюки, и даже репетировали со мной. А Строганов, глядя на меня, подбадривал:
- Дерзай, Ванятка. По всему видно, что из тебя выйдет хороший артист.
Однажды он сказал мне:
- Придется нам с тобой, Ванятка, на некоторое время расстаться, меня вызывают в Москву.
- А надолго?
- Месяца на два, на три.
- А зачем так надолго?
- Управление государственных цирков за границей купило пятнадцать бенгальских тигров, и их поручают мне.
Строганов не успел рассказать о тиграх. Он в тот же день уехал, оставив меня на попечение Жиколье. Жиколье после отъезда Строганова стал ходить гоголем.
Строганов разрешил ему во время своего отсутствия работать под собственной фамилией, конечно, не Жиколье, а настоящей - Жиколкин.
В день отъезда Строганова мы на арене не работали.
Жиколье сказал:
- Пока не снимут афиши Строганова, я работать не буду.
На второй день их сняли и у входа в цирк повесили новый щит, на котором был нарисован длинный человек в двухвостом пиджаке, который артисты называют фраком, а рядом с длинным - маленький черный, будто обмазанный ваксой, мальчик.
- Кто-то приехал к нам? - спросил я у одного униформиста.
- Нет, это тебя с твоим дядюшкой Жиколье так разрисовали.
- Меня?
- Да.
- А где же я?
- А вот.
- Разве я черный?
- Нет.
- А почему так нарисовали?
- Наверное, потому, что у твоего дядюшки в голове потемнело.
Я долго смотрел на этот щит и никак не мог поверить, что это нарисован я. Вечером действительно Жиколье затащил меня в строгановскую комнату и так замазюкал, что я не узнал самого себя. Когда мы подготовились к номеру, за занавесом я услышал:
- Алжирский дрессировщик Пьер Жиколье со своим юным помощником негром.
