– Признается ему?
– Признается. Ну, в чем дело? Чего ты вдруг завертелась, как на сковородке?
– У меня живот заболел!
– Это, наверно, от переживаний.
– Знаешь что, деда?
– Что?
– Мне надо поскорее в туалет.
– Так чего ж ты? Чеши!
– А ты мне потом расскажешь, что было?
– Обязательно.
– Уже, деда.
– Ручки вымыла?
– Вымыла. Ну, что без меня было?
– Ничего, пишет.
– Уже адрес надписывает? А потом побежит бросать в ящик?
– Нет, нянькин внук понесет.
– Прямо к этому Онегину?
– В собственные руки.
– А он прочитает?
– Тут же.
– И что? Не захочет с ней жениться?
– Это мы потом узнаем.
– Как интересно!
– Кончилось. Перерыв.
– Смотри, деда, опять показалась эта с цепочкой, истолковательница. Что она говорит?
– Говорит, что Чайковский терпеть не мог, когда маленькие дети все время ерзают по креслам и портят импортную мебель.
– Это он про меня?
– А про кого же еще?
– А потом что будет?
– Объяснение Онегина с Татьяной.
– Он не захочет с ней жениться?
– Вот уже начинается, и мы сейчас все узнаем. Что ж ты закрыла глаза?
– Я боюсь!
– Чего?
– Что он сейчас придет и не захочет жениться.
– Уже пришел.
– Что он ей поет?
– Поет, чтоб не отпиралась.
– А она отпирается?
– Нет, не отпирается.
– Вот дура! Надо, чтоб отпиралась! А теперь что он ей говорит?
– Говорит, что, в общем, ее не любит.
– А она?
– Сидит как убитая.
– Из ружья?
– Нет, морально.
– Бедненькая. Уже кончилось? Можно открыть глаза?
– Открывай. Занавес.
– А потом что будет?
– Потом, милая моя, будет крепкий, здоровый сон маленькой девочки в своей уютной кроватке.
– Милый, дорогой дедушка! Самый любимый! Не отправляй меня спать! Еще совсем немножко. Я хочу только узнать, что будет потом.
– Будет бал у Лариных.
– У этих двух – у Тани и Оли? И он тоже приедет, этот противный Евгений?
– Обязательно. Тише. Начинается.
– Это бал?
– Самый настоящий. Видишь, танцуют.
– Хайкин дирижирует?
– Да.
– Это что, Первое мая?
– Нет, именины Татьяны.
– А почему этот Евгений Онегин танцует не с ней, а с ее сестрой, резвушкой?
– Чтобы отомстить Ленскому.
– А что Ленский?
– Известно что, нервничает.
– А Татьяна?
– Тоже нервничает.
– Я б лучше назло этому Онегину пригласила танцевать этого Ленского. Верно, дедушка?
– Верно. Вообще ты у нас молодец. Но, конечно…
– Знаю, знаю. Против овец. Да, деда?
– И перестань наконец ерзать. А главное, не ломай обстановку. Чего ты буйствуешь?
– Я боюсь.
– Чего же ты боишься?
– Сейчас они подерутся!
– Не подерутся.
– А что будет?
– Будет небольшой семейный скандальчик.
– Какой?
– Дуэль.
