Последний караван | страница 8
«Переводчик моего друга из свежего и бодрого человека стал стариком. Люди седеют от тревог, начинают бояться пространства, — так писал о Памире Андрей Евгеньевич Снесарев, профессор Военной академии РККА, известный советский востоковед. — В одном месте мне пришлось отстать, и когда я вновь догнал спутников, то застал наших двух переводчиков плачущими. Они говорили: «Туда страшно идти, мы там умрем…»
Конечно, с того времени, как написаны были эти строки, многое изменилось. Памир сегодня сравнительно легко доступен. Памирский тракт прорезал его стремительной линией. День и ночь, зимой и летом, в любую погоду мчат по нему машины, надрываясь на перевалах. Но есть на Памире места, и их немало, куда попасть можно только на лошади или пешком. Есть места, где и пешком не пройдешь без специальной альпинистской подготовки и снаряжения.
В пятидесятых годах мир в который раз заинтересовался снежным человеком. Англичане и американцы направили специальные экспедиции в Гималаи. Наши ученые выехали на Памир для проверки слухов о найденных следах снежного человека в бассейнах реки Баляндкиик и Сарезского озера. Оба района исключительно труднодоступны и необитаемы. Всех интересующихся результатами этой экспедиции отсылаю к книге К. В. Станюковича «По следам удивительной загадки», а от себя добавлю, что наш караванбаши Мирзобадалов был участником экспедиции. Не один раз заводил я разговор о снежном человеке, но Маркамыл-ага отмалчивался. В конце концов он удовлетворил мое любопытство:
— Если хочешь — есть снежный человек. Не хочешь — нет.
Станция «Ледник Федченко» находится в среднем течении ледника у его левого борта на скалистом утесе-ригеле. Утес как бы врезается в тело ледника, возвышаясь над его поверхностью на 200 метров.
Считается, что от «языка», где разбит наш табор, до станции «Ледник Федченко» — около сорока километров. Это резиновые километры. Каждый день они становятся то длиннее, то короче, в зависимости от количества трещин, ручьев и озер, которые приходится обходить каравану.
Подъем то в пять, то в шесть утра. Ложимся не раньше двенадцати. Караванщики встают еще и ночью: кормят лошадей. Днем лошади не получают ни клока сена, ни горсти ячменя — быстрее, быстрее вперед, доставить груз на станцию. Разгрузиться и на рысях — вниз. До темноты надо проскочить самый опасный участок больших трещин.
Приторочить груз — тяжелый труд и искусство. Тут нужны безошибочный расчет, ловкость и физическая сила. Специальных грузовых седел всего два. Лошадей восемнадцать. Один из нас держит пятидесятикилограммовый мешок или ящик на уровне груди, а другой в это время приторачивает его к седлу. Первый раз мы с Макаровым груз приторочили криво.
