А так убытки одни, вот и посетителей распугали…
О, старые знакомые.
В темном углу, наедине с кувшином пива, сидел давешний сержант-алкоголик. Им компанию составляли несколько тяжелых глиняных кружек, одна перевернутая, и горка черепков от ещё одной. Пустая тарелка, вокруг нее какая-то странная закуска. Что-то вроде гренок.
Точно. Старый знакомый. Только одет ещё проще. Серая рубаха, повязка на лбу прикрывает волосы, лицо небрито, под глазами мешки. Матерчатые штаны с кожаными нашивками заляпаны пятнами, длинный ремень, охватывающий пояс, венчают пустые ножны. Из-за мягкого мокасина торчит рукоять ножа, простая, берестяная.
Краем глаза заметил, что на сержанта бросали не самые дружелюбные взгляды наши четверо охранников, да его это как-то не трогало. Сидел себе, прикладывался к кружке.
Только вот глаза… Как говорил Валерий Алексеевич в приступе внезапного откровения — глазки смотрите! Глазки всегда выдают.
Видел он их, всех четверых, этот сержант. И что-то задумал явно. Только вот к чему это, я просто не понимал. Ну, предположим, положит он двоих, троих. Даже четверых этих положит. Так за окошком ещё ждут команды человек так тридцать. Всех-то не уложить, какой бы ты крутой Рэмбо не был. Если сильно разозлятся… Этому пример соседнего с «Васильком» дискобара «Веселый Паук». Там толпа устроила торчок-шоу, а потом пошла стенка на стенку с ЧОП нашего конкурента. Конкурент потом два месяца работать не мог. Народец у него хорошо помяли. Толпа любую силу сломит, кроме пулемета.
Пулемета у сержанта не было.
Но работу мастера наблюдать было очень приятно.
Охранникам моим надоело играть в гляделки, встали, пошли знакомиться. Сначала один вылез из-за стола. Кстати, а откуда у них на столе пиво-то? Я им его явно не оплачивал, да и не заметил я, чтобы они платили.
Первый дошел до стола сержанта, что-то сказал, оперся о стол и поехал вниз.
Бум-ц.
Тело сложилось на полу в букву «зю».
Дальше все как-то смешалось, но было без крика, поломанной мебели и прочих чудес. Бородачи рванулись, приостановились в удивлении, и ту же стали складываться и падать. Три раза звякнули доспехи, один шлем покатился на полу и застыл у меня под ногой.
Я брезгливо оттолкнул грязный горшок.
— Гы-гы-гы. — Сказали рыжики.
— Продолжаем обед, молодые господа! — Проговорил я, проглатывая кусок поросятины. Мясо жестковатое и пресное очень. Соли нет, перца нет, заесть можно только вот огурцами солеными или пивом запить. Или молоком, что тоже не есть красиво.
