Как-то после ужина мама достала из-за корсажа письмо.
— Папа и Гарри добрались до побережья. Завтра они поплывут в Галвестон на «Королеве Бразории». Я знаю, все ваши мысли, все ваши молитвы — с ними.
Торжественную тишину нарушил тоненький голосок Джей Би.
— Папочка поплывет на лодке? Можно мне с ним?
Мама слабо улыбнулась.
— Нет, малыш. Не сейчас.
— Но мне так хочется, мамочка! Ужасно хочется!
— Начинается, — ворчит Ламар.
У Джей Би сейчас истерика начнется, а Ламар только масла в огонь подливает. Я беру малыша на руки и уношу из-за стола.
— Хочешь, я расскажу тебе сказку?
Он перестает хныкать.
— Про лодки?
— Могу и про лодки.
— Кэлли, я люблю лодки.
Он улыбается сквозь слезы. И сопли.
По-моему, он ни разу в жизни не видел лодки.
— Знаю, малыш. Давай умоемся, и я расскажу тебе сказку про лодки. Там будет много-много лодок. Сколько хочешь. А кто твоя любимая сестра?
— Ты, Кэлли! — смеется брат.
Это наша старая шутка. Никогда не надоедает.
Я чистила зубы перед сном и пыталась представить себе Финчей в палаточном лагере на берегу. Никогда не видела моря, только в книжках читала. Океан казался мне чем-то таинственным, непостижимым. На что он похож? Как пахнет?
Конечно, я хорошо знала свою любимую реку, но мысли о приливах, отливах и волнах, об огромной, постоянно меняющейся массе воды дурманили и волновали меня. «Я хочу увидеть океан» — такой пункт я внесла в новогодний список желаний, когда заканчивался 1899 год и наступал 1900 год, а с ним и новый век. (Кстати, тогда же я загадала, что хочу увидеть снег.) Я никогда не уезжала дальше Остина, а это всего сорок пять миль. Хотя моя жизнь оставалась гнетуще сухопутной, в мечтах я уносилась в далекие экзотические страны, спасибо книгам, атласам и глобусу. Иногда этого хватало. Иногда нет.
Я вытащила себя из постели. До рассвета еще добрых полчаса, но я все равно боюсь опоздать. Записывать ежедневные наблюдения следует до того, как братья проснутся и взорвут хрупкую тишину утра. Я лезу в нижний ящик комода, но вместо аккуратно сложенной сорочки обнаруживаю нечто странное, свернутое в спираль. Здесь не должно быть ничего странного, тем более свернутого. Первая мысль: «Змея!» Я дергаюсь, змея тоже дергается, открывает рот, показывая массу мелких зубов и бледное нёбо. Змея не очень большая, бывают гораздо крупнее, но, если имеешь дело с ядовитым животным, дело не в размере. Я вижу красные, черные и желтые полосы: это или смертельно опасный коралловый аспид, или безвредная королевская змея. Кто это — страшный убийца или безобидный имитатор? Я лихорадочно вспоминаю старый стишок, позволяющий отличить одну змею от другой. Как там было? А змея все ближе. Ну как же?
