Я протянула ему лоток.
— Ужас, — пробормотал Тревис и опустил голову между колен. На этот раз его не вырвало и в обморок он не свалился. Очевиден некоторый прогресс.
Следующим был мертворожденный крольчонок из потомства Банни. Я заставила Тревиса смотреть, что я делаю. Привязала крошечное жалкое создание к доске, закрепила лапки веревочками. Взяла острый перочинный ножик и сделала аккуратный надрез вдоль грудки и живота. Взглянула на брата как раз вовремя, чтобы заметить, как у него закатились глаза. Уронила нож, зато поймала Тревиса прежде, чем он свалился на солому.
Оказалось, что мой братец, который так невероятно любит животных — по крайней мере снаружи, — совершенно не может видеть их внутренности. А как увидит, сразу — хлоп в обморок.
Я ждала целую вечность, но наконец прибыла моя лента для пишущей машинки. Я чуть не упустила этот момент, решила, что посылка на столе — одна из дешевеньких книжек, Ламар получает их по два раза в месяц.
Я понеслась наверх. Агги писала очередное бесконечное письмо к Лампику (так я про себя называла Лафайета). Как ей удается писать такие длинные послания, когда в ее жизни ровным счетом ничего не происходит — понять не могу.
— Получила! Получила! — выпалила я.
Она даже головы не подняла:
— Что ты получила?
— Ленту. Можем начать уроки.
— А-а-а-а… — она потянулась и зевнула. — Хорошо. Завтра начнем.
— А почему не сегодня? — я не могла сдержать нетерпения.
— Я занята.
— Чем? Письмо пишешь?
— Доложу тебе, — фыркнула она, — что это очень важное письмо. Может быть, самое важное письмо в моей жизни.
— Ну да? Почему бы тебе его не напечатать? А я бы смотрела и училась.
— Нет, это личное письмо. Убирайся!
— Куда? Это моя комната.
Была моя. Когда-то.
— Ну, и моя тоже. Убирайся отсюда и возись в своих грязных лужах со своим ненаглядным дедушкой. Это ваше любимое занятие, да?
Отвратительный тон. Но в чем-то она права. Я сделала вид, что мне все нипочем, и с гордым достоинством ответила:
— Мы изучаем все. Природа едина, от пруда до далеких звезд.
Агги только фыркнула. Я изо всех сил старалась еще что-нибудь добавить.
— Ты, между прочим, ему тоже родня. Он твой… он твой… — я судорожно пыталась нарисовать в уме генеалогическое древо. — Он твой двоюродный дедушка.
Агги оторопела. Ясно, что ей это в голову не приходило. Наконец она додумалась:
— Только свойственник, а не кровный родственник.
— Все равно считается. Так что изволь говорить о нем с уважением.
Фырк-фырк.
